Вот и 1 сентября, вот и праздник астр и гладиолусов, белых бантов и кожаных ранцев, запаха новеньких учебников и предвкушения чего-то удивительного впереди. В течение первой недели это предвкушение, конечно, поблекнет. Но не сегодня.
Это мой 1 сентября, детский, по памяти.
Есть еще нынешний, который я переживаю, как родитель. Он совсем другой. Меньше в нем радости и больше тревоги.
Есть и немного злости – ведь как прекрасно жили летом, без школы, и какие прекрасные были отношения с ребенком, общение по душам, разговоры о всяком самом главном. Нет школы – нет и проблем. Эх, так бы и жить, не зная забот. Эта тревога и злость, по всей видимости, не только и не столько моя личная, сколько коллективная.
Судя по тому, как накануне Дня Знаний соцсети традиционно пестреют жалобами и хулительными словами в адрес школы, статьями про старые школьные травмы, в нас, нынешних мамах и папах, живёт общая к школе нелюбовь.
А ведь я свою школу любила, с первого по одиннадцатый. Моя память полна прекрасных дней, школьных историй и дружб, удовольствия от учёбы (хотя, это, конечно, величина непостоянная) и других радостей. При первых нотах песни «буквы разные писать тонким пёрышком в тетрадь» я могу и заплакать от чувств. И уж тем более от песни «Когда уйдем со школьного двора».
И вот, не один год я задавалась вопросом, как сочетается такой мой личный позитивный опыт и любовь к Дню Знаний с этим родительским недовольством по отношению к нему же. Отлично сочетается!
Началось всё это еще тогда, когда моя дочь пересекла рубеж первой пятилетки, и школа замаячила на горизонте. Я пошла читать родительские форумы, и волосы мои встали дыбом. Страшно, ох как страшно оказалось быть родителем, отдающим своего такого милого, такого умненького ребёнка в школу к чужим тёткам. Тем более, что писали на форумах ужас что. И про бесконечные поборы, и про будущий ЕГЭ, и про то, что порядочных школ в Москве – почти что и нету, и нужно заранее готовить деньги и дрессировать отпрыска, если хотите пристроить его в нормальное место, с нормальными учениками и вменяемыми учителями.
Спасибо, что мою впечатлительность уравновешивает некоторый, назовём это своим именем, пофигизм, позволяющий во время родительских гонок по стенам сесть и расслабиться. В результате, при выборе школ я ориентировалась только на личность учителя и шаговую доступность учреждения. Да и то – каждого учителя не проверишь, соответствует ли он моим высоким критериям. Соответствовали не все.
Школу вообще трудно контролировать. Это то место, куда ваш ребенок уходит от вас. Остается там днями, да что там, месяцами и годами. Школа – разлучница и соперница. Чему там ещё его научат, большой вопрос! А как они обращаются с детьми, вы читали? А вы смотрели сериал Гай Германики? Да вы знаете, что там творится? Все эти вопросы растревоженных родительских сердец говорят об одном – о страхе выпускать ребенка в большой и опасный мир, из-под маминого крыла. Этот страх можно преодолевать по-разному. Можно помогать ребенку в этот несовершенный мир выходить, будучи рядом, принимая его домой с его новыми чувствами, победами и поражениями, которые нам тоже надо научиться принимать в нём. А можно попытаться расширить защитное мамино пространство вокруг ребёнка, например, обучая его самостоятельно. Можно, объединив усилия с другими родителями, создать нечто новое - собственную школу на своих правилах. Можно найти особенную школу для самых прекрасных детей, с самыми прекрасными методами работы и астрономической стоимостью обучения. И во всех этих вариантах будет свой смысл и польза. Но вместе с ними останется и страх. Страх по отношению к тому большому миру, в который ребенок так и не отправился нашими заботами, чтобы учиться, взрослеть и страдать. Да, страдать. Вот что самое страшное для нас, родителей, вот чего мы хотим избежать любой ценой, забывая, что взрослеющий человек неизбежно претерпевает страдания. Это цена роста.
Образец взросления в традиционной культуре – инициация, с детства известная нам всем по сказочным сюжетам. Суть сюжета, если отбросить лирику про волшебных помощников, сказочные дары и спасенную царевну, страшна и проста – герой-инициант отправляется в путешествие, из которого он не вернется. В этом путешествии умрет его детская идентичность. И появится взрослый, охотник, воин, герой. И если в сказке не так уж очевидна страшная суть испытаний, то в жизни-то, в жизни...
Только представить, что переживали родители, когда их детям приходила пора отправиться в их личное путешествие, в «страну знаний»! Они ведь прекрасно представляли, что авторитетные фигуры, руководящие процессом инициации, не будут жалеть их малыша, находить особый подход, мягко направлять. Наоборот, почти наверняка в этом процессе светят и тумаки, и синяки, а может, и травмы похуже. И страх, и трепет. В общем, страдание человеку обеспечено.
Но – ему обеспечено и кое-что другое. Умение обходиться без матери, расставание с ее такой важной, но уже ограничивающей ролью в жизни ребенка. И знание, добытое суровым опытным путем. И признание со стороны общества – ты смог, ты преодолел, ты – мужчина (я уж не буду рассматривать еще и девичий вариант, он не такой героический, но тоже со страданиями, а как же).
Всё это тогдашние родители знали – про цену знания, обретенного преодолением. Доверяли тогдашним учителям, как им доверяли и наши родители, зная, что ребенок в школе учится тому, что должно и воспитывается, как нужно. Их, наших советских родителей, не коснулся конфликт, бушующий в нас. В системе со стабильными ценностями и ориентирами фигура учителя и институт школы традиционно уважаемы и в целом не вызывают сомнений.
Во время перемен, кризиса и конфликта ценностей внутри общества возрастают и родительские страхи: куда ведет наших детей этот человек? И как он их ведет?
Образ учителя обесценивается или приобретает теневую, пугающую окраску, как и сама школа, наследующая традиционным институтам, связанным с инициацией. Теперь это аппарат насилия, подавляющий наших детей, не учитывающий их нужды и индивидуальности, гребущий под одну гребёнку. Развитие через преодоление уже не кажется нам хорошей идеей. Мы и сами не хотим преодолевать тот райский образ детства, тот свой родительский нарциссический образ, в котором нет еще места контролю и принуждению, ссорам из-за дурацких уроков, детскому недовольству в нашу сторону, этим ужасным родительским собраниям, вообще, уберите всё это. Ведь мы и сами не хотим вырастать.