Все еще учусь быть родителем подростка. Я привыкла к веселой, легкой на подъем, любопытной девочке, с которой всегда можно договориться, внезапно поселившееся рядом со мной Страдающее Средневековье переношу с переменным успехом.
Теперь для того, чтобы ее вытащить из дома, нужен буксир. И она даже пиццу ест с таким лицом, будто это ужасная повинность.
Сегодня закупались разным для лагеря. Крем для рук, оказывается, в некрасивой упаковке, маникюрные ножницы вместе с пилочкой не того цвета… Спортивные штаны? Эти? (Взгляд, полный жалости) Ты серьезно? Я не хочу майку с бэтменом, мне что, шесть лет? Ой, смотри какой котенок милый! Ладно, я примерю эти босоножки за пятьдесят евро, но только если потом ты купишь мне мороженое. Ой нет, они уродские. Куда ты отошла, я зову тебя уже пять минут! Нет, я не хочу такие шорты, они короткие и отвратительные. О, а вот эти штаны в апельсинах идеально подойдут к моим бешеным зеленым коровам на майке! Что значит, уверена ли я? Ты не уважаешь мой стиль?! Я художник! И вот этот ремень. Он не розовый, этот цвет называется «неаполитанский телесный».
Сидим в кафе в восточном стиле — пуфики, сад на потолке, суши ста видов. Человек, мрачно поедая мороженое с мятой и розой:
— Ну ладно, мы сделали все, что ты хотела, теперь мы пойдем и займемся, чем я хочу!
Все, что я хотела. Вот как это называется, оказывается. Ну что ж, будем знать.