Автор: Света Дорошева
Фотография: Елена Литвинова/Instagram
Алеша в следующем году переходит в старшую школу (с 10 по 12 класс). Он выбрал одну из самых консервативных школ в городе. Со «старым, реакционным подходом», в нашем понимании. Аргументы такие:
— Я больше не могу всего этого выносить. Все эти «ты справишься! я верю в тебя!» «Ну ничего, что не сделал домашнего задания, не страшно». «Не успел экзамен? Хочешь дополнительный час? А калькулятор хочешь? Можешь воспользоваться телефоном и погуглить. Все получится!» «Не получилось? Не расстраивайся, ты очень умный и во всем разберешься!» При том, что я даже не пытался. Я просто сказал, что не получилось, потому что мне было лень решать эти десять страниц.
— Мне надоело, что у меня столько свободного времени. Мне ничего не надо делать. Мне все сходит с рук. Мне все разрешено, потому что «ничего не страшно», «все в меня верят», и вообще «все уникальные, в своем темпе, все гении, креативные и прекрасные!»
— У нас однажды был учитель математики на замене. Он перевернул мое отношение к предмету. Он зашел в класс — все орут, все в телефонах, все делают, что хотят — и через минуту была тишина. Он никому не улыбался, не делал вид, что он наш друг или что мы ему нравимся. Он не устанавливал с нами контакта! Он тупо выгонял тех, кто говорил, и все заткнулись. Потом он тупо отчитал тему, четко и ясно. Без лирики, без игр, без отступлений, без кино, без историй. Задал вопросы. Попросил вывести определение прямоугольника через параллелепипед. Если даже ты знал, но неправильно формулировал — в стиле «прямоугольник — он…», а не «прямоугольник — это…» — то он не дослушивал и сажал на место с «неудом». Я был очарован. Я смотрел ему в рот весь урок. У меня ни разу не возникло желания заговорить с другом или посмотреть, что там у него в инсте. В тот день я сделал всю домашку, никуда не заглядывая, потому что я и так все знал, понял и помнил. Он потряс меня. Я не знал, что так вообще бывает.
— Я не хочу учителей в друзьях. Они ходят с нами в походы, играют с нами в игры, разговаривают о жизни в арабских забегаловках на экскурсиях в Иерусалим… На перемене, если встречаешься учителем, то начинается… «дай пяяяяять», разговоры за жизнь, все такие мииилые. А я хочу, чтоб было, как с тем учителем математики. Если он тебя вообще заметит, то ты чувствуешь себя королем! А если не просто кивнет, а помашет, то это честь, честь! А не вот это все улыбчивое, типа «все мы тут офонареть как щасливы друг другу!»
— Я не хочу рассказывать свое мнение в качестве учебного материала. Я не хочу «что вы про это думаете?» и «оооо, какая интересная мысль!» Просто проведите мне урок истории, и все! Не надо развивать во мне мышление, просто дайте информацию. Вот как тот учитель. Тупо изложил про прямоугольники, всем роздал по сусалам, чтоб работали, и был таков.
— Я не хочу, чтоб во мне развивали творческую свободу. Я хочу чтоб, как в Англии (он имеет в виду свои поездки в летнюю английскую школу): даже когда я делал презентацию по «Саду земных наслаждений» и казался себе неопикенно гениальным, меня завернули, потому что «точки сначала научись ставить в конце предложений, да? Не такой уж ты и бэтмэн. Также, мы ценим твое мнение, но и фактический материал учитывай. Иди читай, неуч! Работай давай.» Во второй раз я сдал блестяще и был лучшим на потоке, но я хочу, чтобы мне ткнули в то, где я дебил! А не вот это все «оооооо, какой умный мальчик! как прекрасно! как глубоко! давайте прослушаем следующего гения! Что? у тебя тут две козы из носа вместо реферата размазаны? Ну ничего, наверное, ты очень старался! Расскажешь нам свое бесценное мнение, когда будешь готов…»
Человек, измученный демократическим образованием, истерзанный свободой самовыражения и сломленный поддерживающей средой не мог заткнуться полтора часа, описывая в качестве своей мечты тот тип школы, которого наше поколение старалось всеми силами избежать для своих детей. Не давал нам вставить ни слова: «Я сказал, что пойду в эту школу, и все! Можете быть несогласные!» Да мы согласные, че… просто удивились глубине травмы. Вот же ж… человек-сплошное противоречие, нет ему покоя.