Автор: Адриана Имж, психолог, создатель ресурса «Ресурсная психология. Психологическая реабилитация«
Фотография: Vicky Winston
Когда мне было восемь, серьезно заболел дедушка, и мама улетела к нему. Я осталась с отцом.
Мы жили вдвоем дней десять, был, кажется, октябрь — но не московский, конечно, а наш — уже со снегом и легкими морозами.
Отец и с мамой многие домашние вещи брал на себя, поэтому разницы было две: во-первых, мы с папой вдвоем жили очень-очень спокойно, потому что для двух человек, каждый из которых умеет себя занять, наша квартира была достаточно большой.
И я тогда, кажется, впервые подумала о том, что в квартире комнат должно быть по количеству людей плюс еще одна.
А, во-вторых, папа ужасно страдал каждое утро, потому что у него не получалось меня красиво заплетать: у меня тогда были светлые-светлые волосы почти до пояса. Без хорошего кондиционера и в сухом воздухе они ужасно путались.
И папа причесывал меня каждый день минут по сорок, и все равно получалось так себе — все же нужны сноровка и талант. И он очень волновался, что недостаточно эстетично выходит.
А я про это как раз совсем не переживала.
А когда дедушка выздоровел, и мама, наконец, приехала, она привезла мне лучший ее подарок в жизни: мои первые джинсы с разноцветной надписью «monkey» и обезьянками везде — на карманах, пуговицах и даже на собачке молнии.
Не знаю, что я была рада видеть больше: маму или джинсы, потому что это была чуть ли не первая одежда в жизни, одновременно фантастически красивая и удобная с моей восьмилетней точки зрения.
Кажется, мама спросила, как у нас были дела. Она всегда была очень эмоциональна в моменты встреч и расставаний, плакала и говорила очень быстро. А мы с отцом такие вещи переживали, как раз, без волнений.
Поэтому, когда на ее эмоциональный вопрос последовал мой очень спокойный ответ, они с отцом долго хохотали:
— Все было почти в порядке, но, кажется, папе необходимо обучаться парикмахерскому делу, потому что на данный момент ситуация критическая.