Около года назад мы публиковали текст Маши Рупасовой о том, что значит быть вовлеченным родителем. Да и родителем вообще. Почему папа, как и мама, должен знать размер обуви ребенка и его расписание, имена друзей, учителей и любимых блогеров, уметь успокоить его и приободрить, а не только сводить в кино и купить мороженое или угостить пиццей. Пост вызвал оживленное обсуждение, как в блоге самой Маши, так и на нашем ресурсе. Неожиданно, для многих людей перечисленное Машей оказалось признаком удушающего контроля над ребенком, отсутствия доверия. Или сверхусилием. "Я и своего размера ноги не знаю, не т что детского", "У меня нет ресурса на всю это информацию, а она еще и постоянно меняется". Как это часто бывает, многие восприняли текст как упрек и заявление, что они являются недостаточно хорошими родителями. Пост стал виральным, и год спустя дискуссия продолжается. Маша Рупасова дала ей новое направление, и предложила заменить "ребенок" на "партнер" или "близкий человек". Ведь мы знаем о близких людях очень многое - интересуемся их предпочтениями в еде, музыкальными вкусами, часто знаем размер одежды (чтобы купить подарки) и расписание. Так ли это? Должна ли быть такая включенность в отношениях - с детьми, с партнерами, с друзьями? Читайте и подключайтесь к обсуждению.
А давайте - это я обращаюсь к комментаторам из давешнего поста про контакт с ребёнком - проведём эксперимент. Я скопировала описание того, что я знаю о своём ребёнке, и заменила ребёнка на просто близкого человека. Близкий человек - это муж, жена, партнер/ша, подруга, мама, друг, родственник и так далее. Плюс я добавила в это описание несколько уточнений (о добровольном, к взаимному удовольствию участии в контакте).
Если я все то же самое знаю о подруге или муже (а я знаю), то это тоже выглядит душно и угрожающе? Или когда речь идёт о взрослом, такая информированность друг о друге уже не пугает и не душит?
Вот текст:
У меня есть близкий человек. Он для меня очень важен. Я его люблю.
Я спокойно и без страха ему доверяюсь, а он доверяется мне. Мы не обманываем взаимного доверия и не используем приватную информацию друг против друга.
Я многое знаю о близком человеке, а он многое знает обо мне.
Например, я каждую минуту знаю, чем живет мой близкий человек. Это значит, что у меня в голове есть примерная карта его дня, его забот и перемещений; я очень занята своей жизнью и решением собственных задач, но при необходимости могу извлечь эту карту дня из собственной головы и прикинуть, где и чем занят мой близкий.
Я знаю, от чего мой близкий сегодня грустил, что его насмешило, где ему было больно, тяжело, страшно.
Я это знаю, потому что я спрашиваю, и близкий человек делится или не делится - и тогда я ищу возможность утешить близкого иначе. Например, я обсуждаю с близким посторонние вещи, молчу, наливаю чай, зову погулять, обнимаю и дальше занимаюсь своими делами - ибо каждого утешает что-то своё.
Я осознаю, что я зеркало, в которое мой близкий смотрится постоянно. Я должна быть в доступе, я должна быть добрым, принимающим и заинтересованным зеркалом. Мне это несложно, потому что я люблю своего близкого.
Я знаю, что мой близкий читает, смотрит, во что играет, что слушает, мы обсудили каждую книжку и каждую песню (которую он пожелал обсудить, а я захотела выслушать, имея достаточно ресурса)
Я знаю друзей моего близкого, знаю о взаимоотношениях внутри важного для него коллектива, я поддерживаю хорошие отношения с людьми, которые значимы для моего близкого.
Я знаю сильные и слабые места своего близкого человека, знаю, когда он работоспособен, а когда нет, знаю его медицинский график.
Я планирую время/поездки/покупки с учетом его интересов, которые постоянно мониторю (любимый человек регулярно и добровольно рассказывает мне о том, что ему интересно, делятся информацией и чувствами) я знаю размер ноги, одежды, башки своего близкого (потому что я покупаю им подарки).
Я знаю, как утешить близкого так, чтобы он действительно утешился, а не заткнулся, смирившись с тем, что его не понимают.