Вы не верите в чудо? Тогда я иду к вам! И несу с собой бабушкину чашку в горошек. Чашка пережила с бабушкой оккупацию, переезды из города в деревню и назад.
— Дети били-били – не разбили. Внуки били-били – не разбили. Правнуки били-били – не разбили… — бабушка на свой лад рассказывает сказочку про курочку Рябу, заменив ней не только главных персонажей на все три поколения нашей семьи, но и яйцо – на старинную фарфоровую чашку. А однажды добавила в сюжет неожиданный виток:
— Было же еще и блюдце. Видимо, волк унес…
На поиски волка ушел весь декабрь. Во что бы то ни стало, мы с детьми решили раздобыть бабушке в подарок на Рождество заветное блюдце. Выставляли фото бабушкиной чашки в интернет-группах по продаже антиквариата, изучали ассортимент аукционов винтажных вещей, обращались к коллекционерам посуды – без результата. Нам предлагали «почти такое же», советовали сделать блюдце на заказ, самим смастерить из глины, обратиться к зарубежным ценителям фарфора, потому что, видимо, чашка – редкая и заграничная.
— Ну, значит, не судьба, — сдалась я и отправилась в торговый центр купить бабушке подарки менее ностальгические: теплые тапочки и махровый халат. До закрытия магазина оставался час, после которого город отправлялся отдыхать на несколько дней. «Успеть! Во что бы то ни стало успеть!» — мысленно подгоняла себя, выходя из метро, и не сразу услышала голос откуда-то сбоку:
— Гражданочка, может, книгу желаете? – рука в варежке стряхнула снег с разложенных на покрывале советского Букваря, сказок Пушкина, сборника песен военных лет…
— Знаю, нынешнее поколение такого не читает. Но вы-то может из уважения к прошлому что-то возьмете? – старичок, лицо которого поглотила мохнатая шапка, наклонился над своим «добром» и продемонстрировал мне старые счеты, мыльницу с рыбкой, домино в черной пластикой коробочке, грибок-солонку, пластмассовый будильник, стеклянную шишку на ёлку и… блюдце! То самое блюдце от бабушкиной чашки. Синее. В горошек. Волнистое по краям.
Я не могла поверить, что оно нашлось.
— Беру! – почти закричала я и достала кошелек.
Старичок вытащил из кармана дубленки газетный лист – завернуть покупку:
— Хороший выбор, доченька! Между прочим, антиквариат. Безделица, а с историей… Я бы раньше ни за что его бы не продавал. Пока жена была жива, все надеялся раздобыть чашку к этой тарелочке. Очень она любила пить из той чашки. Но знаете, хоть весь мир обойдите – не сохранилось ни одной. Уже пять лет, как жены нет. А дети – они разве понимают, что такое память? Выкинут и не заметят. А я хоть мандаринов куплю внукам на новый год, – старик протянул мне тарелку и голосом заклинателя сообщил:
— Береги, дочь… Эта тарелочка приносит счастье.
— Уже принесла, — я обняла продавца-волшебника и поспешила домой, но через пятнадцать минут вернулась к нему:
— Простите, я не сразу сообразила, что все, что есть на этом на этом покрывале, приносит счастье. Мне нужно все! – ошарашила я дедушку. И себя, честно говоря, тоже.
— У меня же еще значки… — на покрывале появилась тряпочка со значками.
— И марки, — дедушка вытащил из сумки на колесах два альбома.
— И транзистор, — покрутил в руках. – Рабочий! Я проверял…
— И заяц! – плюшевая игрушка была почти с меня ростом.
Как Дед Мороз, в завернутом мешком покрывале я несла домой чье-то прошлое. Чьи-то первые любимые книги. Чье-то детство. Чьи-то счеты, которые кажутся игрушечными, а ведь почти калькулятор. Смешного зайца, который кому-то служил креслом в детской. Чью-то любимую елочную игрушку. Транзистор, который транслировала песни, которым кто-то подпевал, просил сделать погромче, возможно, кружился в такт, прямо стоя у плиты. Марки пересекали границы, откреплялись пинцетом от конвертов, обменивались, изучались, хранились сокровищами…
Уже дома я открыла один из альбомов и обнаружила, что он полностью посвящен животным. Первая марка первой страницы изображала волка.
— Так вот, кто утащил блюдце, — вспомнила я и погладила нарисованного волка между ушами:
— Больше так не делай.