На днях видела, как рыба летает.
Напротив нашего пляжа кружили чайки. Одна пикировала, подхватила в водорослях рыбешку, рванула с ней наверх, но неудачно — добыча выпала, и, сверкнув серебристым бочком, была такова. Для рыбы это был очень стремительный полет: он длился около трех секунд.
Валька тоже эту сцену наблюдала, но увидела совсем другое.
— Мама, — закричала она, — чайка поймала рыбу, на ходу съела ее и на ходу выплюнула косточки!
Куда, по мнению дочери, нужно было так спешить безумной птице, если только она не участвовала в соревнованиях по скоростному поеданию плотвы, я спрашивать не стала.
Зато вспомнила, что в детстве у меня тоже были пунктики, как у Валькиной чайки-невротика.
В школьные годы, например, нужно было кровь из носу успеть выбежать из подъезда, пока не захлопнутся двери лифта. Если успела, все у тебя в этот день будет хорошо: и пятерку за сочинение поставят, и мальчик, который тебе нравится, назовет тебя по имени, а не по фамилии, как обычно.
Это в городе.
В деревне тоже были свои традиции. Успеть проплыть по солнечной дорожке туда и обратно, пока солнце не село. (К хорошей погоде).
Успеть высосать до травянистости пять сладковатых флоксовых цветочков с клумбы, пока мама не крикнет «Ужинать!». (К удаче).
Успеть отыскать черное, в белый горошек, перо перепелки, до того момента, как найдешь первый белый гриб. «Найду перо – и буду самая счастливая», — бормотала я про себя, проминая резиновыми сапогами мягкий сфагнум (по-детскому — сфагном, потому что под ним жили гномы). Удивительно, но перо не просто находилось, но всегда в нужной последовательности с грибом. Коробку с перепелкиными сокровищами я хранила лет до девятнадцати и даже поступала с ней в университет.
Сейчас мне уже не надо успевать до заката, до первого гриба, до захлопывания дверей лифта.
Вчера вечером я, как в детстве, плавала по солнечной дорожке. Вода в Волге — парное молоко, выходить не хочется. Вижу — солнце, как потерявший форму желток в яичнице, утекает за горизонт, и автоматически набираю темп. И тут же думаю, а зачем?
Жизнь так ускорилась, что пытаться что-то успеть вообще потеряло всякий смысл.
Ты заходишь в Волгу девочкой, которая только-только научилась плавать, а выходишь за руку с дочерью, которая вопит: «Звук поставим на всю!».
Чайки на лету поедают рыб и выплевывают косточки.
Закат запущен в рапиде.
Ты еще не дошла до конца пляжа, а волны уже смывают твои следы...
Сегодня утром после пробежки я решила поотжиматься на речке. Села на прохладный, влажный от росы, песок, отклонилась назад, заложив руки за голову, и тут откуда-то сбоку из кустов ко мне вышла собака. С виду дворняжка, но ухоженная, с ошейником.
Я покрутила головой, чтобы посмотреть, с кем она, но в семь утра на пляже никого, кроме меня, не было.
Собака обнюхала мое лицо, обдав меня запахом подтухшего сырого мяса, а потом положила морду мне на грудь, закрыла глаза и застыла.
Я лежала, ощущая тяжелое тепло у себя на груди, и смотрела на небо, так и не успев сделать ни одного отжимания.
Самая счастливая.