Кружевные занавески, домашнее печенье, вязаный шарф в подарок внуку — это описание образа идеальной бабушки. Или не идеальной, а, скорее, той, к которой мы привыкли? И даже не очень ценим. Едим печенье из вежливости, подаренный шарф прячем подальше в шкаф. А если однажды окажется, что бабушка не так проста? И тоже печет печенье лишь из вежливости. А в остальное время... О том, что делает в остальное время идеальная бабушка, о неведомом говорящем звере и многом другом читайте в новой истории о Люкке, специалистке по необъяснимому.
часть 1, часть 2
Часть 3
— Послушай, так не пойдет, — сказала я. – Либо это наша работа, и ты относишься к ней ответственно, либо давай прекратим заниматься необъяснимым. Ну, то есть ты прекратишь. Или я на тебя рассчитываю, или нет. Вчера мы договорились, что идем? Договорились. А сегодня ты вдруг вспоминаешь о каком-то неотложном деле. Ну кто тебе поверит? Давай выкладывай, по какой причине не хочешь идти к этой почтенной старой даме.
— Откуда ты знаешь, что она почтенная? Может, она танцовщица в стриптиз-клубе. Или хозяйка этого клуба.
— Хорошо, допустим, что семидесятидвухлетняя миссис Кэтрин Н., вдова, которая очень часто посещает врача и который год удерживает второе место на местном конкурсе пирожков, именно этим и занимается. Но клиент есть клиент, и мы должны к ней приехать в то время, которое было назначено.
— Но я тогда действительно никуда не успею!
— Кстати, на самом деле Кэтрин действительно не самая простая бабушка. Великим юристом она, правда, так и не стала, всегда была на третьих ролях, всю жизнь перекладывала бумаги в одной и той же фирме, а в какой-то момент оставила работу и занималась только домом. Юрист обращается по поводу необычного? Вот сердцем чувствую, что нас ждет что-то настоящее на этот раз.
Рик молчал. Ему, похоже, даже не интересно.
— И что ж это за дело, о котором ты вчера забыл, а сегодня вспомнил?
— Не могу сказать, — вздохнул Рик и с самым печальным видом взял из вазочки последнюю мятную конфету.
Но я слишком хорошо знаю Рика. И вижу, что на самом деле ему не терпится сказать.
— Я не буду смеяться, — выдыхаю я.
И Рик решается:
— Я обещал прийти к бабушке. На чай с печеньем.
Я обещала не смеяться. Я обещала. Я начинаю кашлять. А потом говорю:
— Бабушка? И ты ни разу не говорил мне, что твоя бабушка живет неподалеку? А я-то уши развесила, что ты тут один, родители далеко…
— Потому и молчал. Как бы я тебе сказал, что меня и отпустили-то в этот город только потому, что здесь бабушка живет? Но на самом деле сейчас мы с ней видимся редко. Где-то раз в месяц она меня зовет полакомиться замечательным печеньем и подарить очередной вязаный шарф, а потом мы снова долго не видимся. Родителям, видимо, отчитывается, что внук не наркоман, работает и носит шарфик. И накормлен, по крайней мере, печеньем. А я им отчитываюсь, что бабушка здорова. Я не мешаю ей своей личной жизнью жить, а она – мне.
Личная жизнь бабушки. Мне представилась пожилая леди, которая сооружает дерзкую прическу из остатков седых волос и тайком от внука убегает вечером на вокзал, чтобы успеть влиться в ночную жизнь большого города. Днем, как ни в чем не бывало, она встретит дорогого гостя в аккуратном фартучке и с чашкой горячего чая.
— Ты обещала не смеяться, — напомнил Рик.
— Да я не над тобой… Слушай, если мы поторопимся — то успеешь и к клиентке, и к твоей бабушке. Бабушкин день у нас сегодня какой-то получается. Бежим.
— Но я…
— Бежим, бежим. Кстати, ты уже два дня, как без подружки. Вдруг Бабушка Кэтрин окажется очень красивой?
***
— Пожалуйста, просто Кэтрин, — мило улыбнулась клиентка. А это – Тэбби, моя внучка.
Юная Тэбби, в строгом костюме и с тщательно уложенными в ту же прическу, что и у бабушки, волосами кивнула головой и посмотрела на Рика так восторженно, будто он ей только что жизнь спас. Каким взглядом ответил Рик – я и так представляю, не глядя. Рик очень предсказуем.
— Вы, наверное, считаете, что старая дама могла просто выжить из ума и напридумывать всякого, — продолжала Кэтрин. – Поэтому я попросила присутствовать мою внучку, которая также является свидетелем всего произошедшего.
— Нет-нет, мы очень серьезно относимся к нашим клиентам, — вставила я. После чего подалась вперед и приготовилась слушать с самым внимательным видом.
С некоторых пор в нашем городке начались выступления какого-то фокусника по имени Том. Одна из афиш висела у меня в библиотеке, и я решила, что речь идет о каком-то заезжем цирке. Потом выяснилось, что Фокусник Том поселился в городе и дает свои представления раз в неделю. Купил, по слухам, не самый дешевый дом. Может, стоит выучиться на фокусника? Жить одним представлением в неделю и какими-то поездками по окрестностям (говорят – его дома не застать) – это очень даже хорошо.
Как утверждала Кэтрин, любимой частью представления у зрителей является последняя. Когда Том спрашивает, кто согласен стать участником фокуса, оглядывает их, и потом минут пятнадцать развлекает людей глупыми анекдотами и доставанием ненастоящих цветов из старой шляпы, а затем вдруг берет эту же шляпу и говорит:
— Итак, что тут у нас сегодня?
И из шляпы начинают появляться вещи зрителей. Часы, очки, кошелек, медальон. Зрители хохочут и радостно забирают свои вещи. Как он это делает – никто не знает.
— А это вообще законно? — спрашиваю я. Кэтрин смотрит на меня пристально и говорит:
— Дело в том, что никто не жалуется. Наоборот: в последний раз, когда мы были на этом представлении, желание быть обворованными изъявил почти весь зал. В результате мы выслушивали дурацкие шутки едва ли не полчаса, больше, понимаете ли, времени было нужно мастеру. И вот тут-то и начинается самое интересное.
Тэбби закивала.
— Понимаете… я всё увидела.
— Всё?
— Да. А именно: я видела, как небольшой зверек очень быстро бегает по залу, таскает у людей разные вещи и складывает их за тумбочкой на сцене. В какой-то момент я сказала: Тэбби, смотри! И Тэбби его увидела тоже. Мы сидели на самом последнем ряду и…
— И как же выглядел этот зверек?
— В том и дело, что… Понимаете, он был – но его не было. В зале стоял полумрак, я видела, как зверек то тут, то там задевает сумки и одежду сидящих в зале, вещи перемещаются по воздуху, как если бы зверь тащил их в зубах. Наверное – с лисицу или большую кошку.
— Вы хотите сказать, что животное невидимо?
Тэбби и ее бабушка закивали.
— Но это вполне может быть обман зрения: фокусник на то и фокусник, чтобы устраивать иллюзии. Мы не видим некоторых предметов во время таких выступлений. Так почему бы не быть такой же иллюзии с питомцем фокусника? Ручной зверек может, действительно, бегать по залу и на радость всем воровать у них вещи, которые тут же и возвращает хозяин. Или вы считаете, что есть повод обратиться в полицию?
— Повод обратиться есть, но другой, — начала было Тэбби.
— Я все скажу, дорогая, я помню, — бабушка сделала нетерпеливый жест рукой. — Дело в том, что в нескольких соседних городах за последнее время участились кражи. Я думаю, вы видели в новостях эти сообщения: из домов пропадают небольшие ценные вещи. Полиция в замешательстве, никаких следов! Я почти уверена, что за этим стоит наш фокусник и его зверюшка. Однако что ж это за животное, которое не оставляет следов? Лисица, кошка, собака – они наследят, оставят шерсть – да что угодно!
— Вы хотите, чтобы мы взяли это дело, — подытожила я.
— Именно так. Тэбби, принеси конверт с деньгами на расходы. Нет-нет, не отказывайтесь, мисс, это именно на траты по ведению дела. Удивлены, что я плачу за дело, от которого мне нет выгоды? Будем считать, что справедливость – моё хобби. Я ведь юрист… Гонорар получите, когда расскажете мне, что удалось выяснить, — согласны?
Конверт был весьма пухлым. Кажется, не останемся в накладе, даже если ничего не узнаем. Неудачи у нас, увы, тоже бывают. Неудачи Люкке. Кажется, это называется оксюморон.
— В таком случае мы уже сегодня возьмемся за дело, — я встала.
— Несмотря на выходной? – скорее удовлетворенно, чем удивленно, отметила Кэтрин.
И тут Рик откашлялся и встал:
— Но несколько часов выходного дня нам все-таки полагается. Скажите, Тэбби, не отказались бы вы пойти со мной прогуляться и посидеть за угощением? Погода прекрасная, а угощение обещает быть еще лучше!
Мне очень хотелось извиниться за выходку коллеги и вытащить его за руку из дома Кэтрин. А лучше за ухо. Такого непрофессионализма… Но я хорошо понимала, что это будет выглядеть еще хуже. К тому же последняя девица Рика вообще вообразила, будто я ревную этого дурня. Именно из-за того, что я требовала работать, а не прогуливаться под луной. Не хватало еще, чтоб еще и клиентам пришла в голову подобная мысль.
— Молодой человек, — отозвалась бабушка покрасневшей Тэбби, — а могу ли я быть уверена, что у моей внучки будет только приличная компания?
— На самом деле, — встряла я, — Рик приглашает прогуляться до дома его бабушки. И поесть ее знаменитого печенья в моей и бабушкиной компании. Так что не переживайте: сомнительное окружение вашей внучке сегодня не грозит! Более невинного времяпрепровождения нельзя и придумать, — не правда ли, Рик?
***
Я несла пакет с теми самыми, всегда выигрывающими второе место на конкурсах, пирожками. Рик мне их сунул, а сам с Тэбби идет. Сердится, что теперь, действительно, придется идти навещать старушку. Ну, что ж, зато бабушка будет мне благодарна. Обе бабушки.
— Это ты должен нести пирожки, Рик, — смеялась я по дороге. — А когда нам навстречу выйдет серый волк…
— Или лисица, — всерьез рассуждала Тэбби, то и дело поправляя черную длинную челку. – Или собака. Вы не представляете, как я испугалась, когда увидела ЭТО!
— Вы действительно уверены, что нечто невидимое бегало по залу и таскало часы и прочие вещи, Тэбби?
— Именно так! Только оно не бегало, оно будто летало.
— Как птица?
— Нет, я имею в виду – уж очень быстро передвигалось, так не бегают.
Я была уверена, что Тэбби понятия не имеет, как быстро могут перемещаться дикие звери, но ничего не сказала. Пока занимаемся сбором материала.
Вот и дом бабушки Рика. Непривычная не то к прогулкам, не то к каблукам, Тэбби явно устала. За всю дорогу они с моим горе-коллегой по сути не перемолвились и словом. Хотя взгляды были многозначительными. Ну, как мне показалось.
Изящная кованая дверца. Открыта. Рик вошел первым, дошел до дома и постучал в дверь. Дом был самым что ни на есть «бабушкиным» - небольшим, светлым, стены увиты диким виноградом.
Дверь открыла высокая и стройная седеющая женщина с молодыми живыми глазами. Скромное домашнее платье, скромные бусы, легкий головной убор. Если бы я рисовала бабушку для какой-нибудь компьютерной игры – ну, мало ли, приехал герой к бабушке, соскучился, — вот именно это бы я и нарисовала. И ее дом был бы таким же. Собственно, я уже не сомневалась, что мы увидим внутри: добротную старую мебель, аккуратно накрытый вязаной накидкой диван, столик на извитых деревянных ножках и печенье на блюде с розоватой каймой. Надо будет рассмотреть фигурки на каминной полке и картины с видами городка на стенах.
Не смейтесь! Всё так и оказалось. Я даже глаза протерла. Хозяйка радостно приветствовала нас, и совсем скоро мы уже уплетали очень сытное, на мой взгляд, но бесподобное на вкус печенье. А чай из каких-то трав, казалось, бодрил с каждым глотком.
Через некоторое время Бабушка Лиз, как представил ее Рик, вдруг огляделась с отсутствующим видом, как будто нас не было в комнате. Встала, взяла в руки вязание, расположилась в кресле. Спицы бодро задвигались, а женщина начала что-то напевать себе под нос. «Мур-мур-мур», — слышалось мне.
— Всё в порядке, — заверил нас Рик, даже не понижая голоса. – Бабуля всегда так. Мы можем спокойно обсудить наши дела. Пока она вяжет – ничего не слышит.
— Смотри. Не надо бы пугать пожилого человека, — сказала я. — Но если ты уверен…
**
Тэбби мы проводили до дома. До самых дверей. Уверена, что такого вида ухаживания, как приглашения к бабушке на чай, не знали даже в поколении наших бабушек.
Тэбби несла в руках шарф. Когда Лиз закончила шевелить спицами и мурмуркать, Рик заныл: «Нет, бабуль, у меня уже много шарфов!» И опозорился. Шарф предназначался бабуле нашей Тэбби, «потому что вечера уже холодные». Тэбби развернула шарф во всю длину и ахнула:
— Это же… Моя бабушка как-то называла такую вязку, я слово забыла, красивое такое! И говорила, что это настоящее искусство!
Рик был дважды посрамлен.
Дом фокусника оказался на самом краю городка. Туда мы и пришли, когда уже было совсем темно. Посрамленный Рик захватил с собой некую штуковину.
— Она звук записывает очень хорошо. Потом можно услышать в записи и то, что мы не слышали, что очень-очень тихо было, — объяснил он.
— Вроде диктофона, что ли? Покажи, куда нажимать.
Рик не раскрыл источников, но заявил, что сигнализации у Тома нет. По крайней мере – на заборе и участке. И мы решились на нарушение границ частной собственности. Попросту говоря – перемахнули через забор.
— Слышишь? – спросил Рик. Мы замерли.
Фокусник на кого-то кричал за толстыми стенами дома.
— Подельника ругает? – пожал плечами напарник.
Вдруг раздался звон. Стекло окна осыпалось в секунды. Кто-то мчался прямо к нам. Мы прыгнули в кусты у забора, правильнее сказать – нырнули, лично я даже руки сложила, как пловец.
— Стой! — раздался крик Тома из-за стен. – Стой, а то никогда не попасть тебе в эту твою страну!
Тот, кому он кричал, был совсем рядом с нами. Он переступал с одной невидимой лапы на другую, травинки приминались под ними. Он дышал, шумно. Он издавал едва слышимые звуки, много звуков. И он совершенно точно учуял нас.
Я выхватила из рук Рика записывающую штуковину и нажала на кнопку. Напарник приподнялся, его лицо попало в свет фонаря, который освещал вход в дом, я положила ему руку на макушку и отправила голову обратно вниз.
— Я что сказал? – вновь прогремел фокусник. До чего противный голос.
Травинки то здесь, то там пригибались к земле, отмечали грустные шаги зверька обратно к жилищу Тома. Когда хлопнула дверь, мы, едва не столкнувшись головами, перебрались через забор и бросились наутек.
Дома Рик первым делом трижды пообещал ходить со мной на пробежки, а затем что-то понажимал на звукозаписывающей машинке. Машинка подумала и выдала оглушительную какофонию звуков, среди которых выделялись…
— Слова? – подскочила я. — Это слова? Наш невидимый зверь еще и разумен?
— Переводчик не распознает, — вытаращил глаза Рик. – Нам только инопланетян не хватало!
— Да подожди, остынь. Этот жулик орал что-то про другую страну. Так что все-таки планета Земля. А переводчик не распознает – да кто знает, почему. Мы же не знаем, как он эти звуки произносит. Тем более – он одновременно, ты же слышишь, шипит, поскуливает, еще что-то делает. Вот и объяснение.
— Всё хорошо, все хорошо, с нами просто говорила невидимая лиса, — произнес Рик и, по-моему, побледнел.
— Или кот. Или выдра какая-то, — подсказала я. – В следующий раз надо его погладить.
***
Пробежку Рик, разумеется, проспал. А будить его – особое удовольствие, не для всех, так что я не стала.
Вместо любимых музыкальных треков в этот раз я повторяла и повторяла в наушниках вчерашнюю запись. Писк, шум, и вот они – слова. Что же они могут значить?
В последний момент я решила изменить маршрут и побежала к дому Бабушки Лиз. Еще издали увидела, как дверца открылась, и хозяйка, в простенькой юбке и блузке, выскользнула на улицу. Я притаилась, выждала и через некоторое время осторожно последовала за ней. Путь оказался неблизким и вел к окраине городка – жаль, что совсем в другую сторону от Тома, а то можно бы было совместить приятное наблюдение с полезным.
Лиз подошла к воротам, которые автоматически открылись. У нее свой ключ? Кто же там живет – ее родственники? Но Рик ничего не рассказывал о них!
Ворота остались открытыми. Кирпичная ограда с металлическими коваными вставками, виден современный, выстроенный по какому-то весьма авангардному проекту, белый дом. Благодаря необычным углам стен стекла пропускают утренний свет настолько причудливо, так играют с лучами и тенями, что я могла бы этим любоваться вечно. И любовалась бы. Если бы не услышала прямо рядом с собой рев мотоцикла и не подпрыгнула на высоту олимпийского рекорда.
— Мне тоже нравится, как это отсюда выглядит, — сказала, снимая шлем, Лиз, когда ее «конь» замолчал. – Но вид внутри самого дома – честно говоря, поначалу немного разочаровывал.
Я открыла рот, чтобы поздороваться, но закрыть смогла не сразу.
Лиз было не узнать. Джинсы, молодежная стрижка, футболка открывает руки, которые совершенно точно поднимают каждый день далеко не только спицы. От «старушкиного» вида не осталось и следа.
— С той стороны – еще один выход, — спокойно пояснила она. – Я же тебя заметила с самого начала, от своего дома. Сначала думала вернуться, а потом…
— Я вас задерживаю? — иногда Люкке решает быть вежливой.
— Я в это время обычно еду в спортзал – но ничего, успею.
— Жалко, что вы Рика с собой не возите, — пробурчала я.
— Видимо – пора, — засмеялась она. – Знаешь, когда-то мой сын на полном серьезе сказал мне: «Как бы я хотел, чтобы у моего ребенка была настоящая бабушка, как с картинки! Которая будет встречать его печеньем к чаю, вязать шарфики и свитера». И что-то случилось со мной. Я захотела стать для этого будущего малыша настоящей бабушкой. Хозяйка из меня не очень, но тому, что назвал мой сын, я научилась. Родился Рик, я оставила работу и постоянно была с ним. Стала ему настоящей бабушкой, в платье и с вязанием. Как-то даже кота завела, но Рик его очень полюбил и уговорил отдать в дом его родителей. Кот так смешно играл с клубком и постоянно путал мне всё вязание. А потом они уехали. Я во многом вернулась к своей обычной жизни…
Мне до ужаса захотелось спросить, какой же была ее обычная жизнь, но вместо этого сказала:
— А я, признаться, уже успела подумать, что вы печенье где-то покупаете.
— Нет, печенье пеку сама, — улыбнулась Лиз. – Когда Рик решил вернуться в наш городок, я решила, что снова буду для него Настоящей Бабушкой. Он приходит, иногда с кем-то. Я наливаю чай, вяжу, стараюсь не прислушиваться к разговорам. Мне от этого очень тепло. Увидь он меня в спортивном зале или на занятии с инструктором по борьбе – боюсь, нашим тихим встречам пришел бы конец.
— Но ведь Рик уже вырос, — подала я голос. – Может, он и попереживает денек из-за того, что жизнь не оказалась картинкой из детской книжки. Но вы – его любимая бабушка, и он поймет, что любит вас, а вовсе не фартук, спицы и печенье. А печенье и спицы, кстати, научится ценить, а не принимать как должное и не крутить носом. Вчерашний шарф – хоть с аукциона продавай, как произведение искусства. А он капризничает, как маленький.
— Может, ты и права, — пожала плечами Лиз, и, если честно, от движений ее плеч у меня холодок по спине пробежал. Не поискать ли ее в списках известных спортсменов?
— Маленький… — продолжала она. — Вы для меня маленькие и никем другим быть не можете. И сейчас, судя по тому, что я узнала про этого фокусника от своих старых знакомых, я должна очень и очень за вас волноваться. Что-то можешь мне рассказать о вашем деле?
Я честно поведала о том, как мы ныряли в куст и как Рик теперь боится вторжения инопланетян. А после этого включила запись звуков.
Лицо Лиз стало тревожным.
— Вы… понимаете это? – спросила я.
— Да, — ответила она. – Я понимаю. Кем бы ни было это существо, говорит оно следующее: «Помогите, пожалуйста, я в плену. Я хочу вернуться домой, этот человек обманул меня.» Это не инопланетный язык, девочка. Это самый обычный японский, разве что не столичный диалект. А еще говорят, что молодежь смотрит аниме!
В кармане Бабушки Лиз зазвонил телефон. Она поднесла его к уху, выслушала кого-то и сказала вслух:
— Этот жулик собрался уезжать в столицу. Забронировал себе номера. Сегодня ночью!
***
Специалистами по неизведанному являемся мы: Люкке, одна штука, и Рик, одна штука. Поэтому мы сами должны довести дело до конца. Так я и объяснила бабушке Лиз – то есть теперь уже просто Лиз.
На закате мы были у дома фокусника. Мотоцикл, одолженный у приятеля, Рик оставил за поворотом. Никакого движения, никаких грузчиков, пыхтящий с перетаскиванием вещей в грузовики или трейлеры. Странное дело.
— И что мы будем делать? – спросил Рик.
— Ждать. Я перелезу через забор и буду ждать, пока зверек учует и услышит меня. Убеждена, что у него феноменальные способности в этом плане. Ты иди обратно к мотоциклу.
Я перелезла через забор, забралась в уже знакомый куст и начала повторять:
— Мы пришли тебе помочь. Мы пришли тебе помочь.
— Так он же не поймет, — отозвался Рик из-за забора.
— А как он своего жулика понимает? – зашипела я. – Ты почему еще здесь?
Легко скрипнула дверь. Приминается то там, то там трава – и вдруг горячий ком прыгнул прямо мне на грудь. Я обняла пушистого зверька, погладила его по голове (для чего зажмурилась: страшновато гладить пустоту), сунула себе под куртку — и через считанные минуты мы втроем с невиданным зверем уже неслись как сумасшедшие на мотоцикле по грунтовой дороге.
— Еще немного – и будет в безопасности, — прокричал Рик.
Как нельзя невовремя.
Потому что из-за поворота прямо на нас вывернул массивный автомобиль. Рик попытался увернуться, но не смог. Вылетая с сиденья, я честно попыталась сгруппироваться, но так, чтобы не повредить нашему питомцу. Получилось плохо. Я сильно ушиблась ногой, спиной и головой, а зверек дернулся и замер. Поодаль, рядом с покореженным мотоциклом, неподвижно лежал Рик.
Из машины выпрыгнул огромный человек.
— Отдавай собаку! – завопил он мне. Вот как он понял, что зверь у меня?
Я поднялась на ноги. С трудом.
— Сам ты собака, — заявила я. – А малыш убежал, и ты его теперь не догонишь. И больше не будет воровать для тебя. Он найдет тех, с кем приехал, и вернется домой.
— Что ты мне мозги пудришь? — взревел Том. Ну как есть орангутанг, это в кино фокусники все такие субтильные. И морда страшная, как к нему билеты-то люди покупают. — Никуда бы он от вас не делся, он трусит без людей быть! Давай его сюда.
Я сделала шаг назад.
Тогда Том резким движением достал пистолет и навел его на Рика:
— Считаю до трех. Один…
Такого мы ожидать не могли. А зря, Лиз же предупреждала, и это не было преувеличением волнительной бабушки. Все, что я могу сделать – это выпустить звереныша и успеть закрыть собой напарника.
— Беги, беги, беги, — повторяла я одними губами. Но зверек не шевелился. Хотя был теплым, и я хорошо слышала, как быстро, испуганно стучит его сердечко.
— Два, — произнес Том.
И тут раздался звук – ни одному звуку я в жизни уже не обрадуюсь так, как ему. Рев мощного мотоцикла, вовсе не такого, с каким придется попрощаться приятелю Рика.
С мотоцикла спрыгнула фигура в шлеме и в черной одежде. Она молнией бросилась на Тома. Выстрел вверх, крик фокусника – и Том уже лежит физиономией в грязь, а мотоциклист сидит на нем верхом и умело вяжет ему руки. Веревкой. У вас была интересная жизнь, Лиз, кажется – так вы это назвали?
Рик очнулся, сел, огляделся и протяжно застонал. Я подбежала к нему:
— Что с тобой, что ты повредил?
— Ты что, не видишь? Мотоцикл мы повредили! И как я теперь уплачу Кену? – горестно указал Рик на пострадавший мотоцикл. И в следующую минуту успел увернуться от моей руки. Прости меня, Бабушка Лиз. Но твой внук – непроходимый…
Она как раз сняла шлем.
И Рик разинул рот.
— Ба…ба… — попытался выговорить он.
— Кажется, Лиз, вашему внуку нужен хирург, — сказала я. — Сам себе он челюсть сегодня точно не вправит.
***
… — Они украли! Украли! — зарычал Том, когда полицейские, очень-очень вежливо поздоровавшись с Лиз, стали выяснять, по какому поводу в нашем тихом городке кто-то решил пострелять.
— Что они у вас украли?
Том замолчал. Слово взяла Лиз:
— Он хочет сказать — он украл много вещей у разных людей. Думаю, вы найдете их в его доме, подготовленными к вывозу. Дети это обнаружили и поехали заявить в полицию, а он погнался за ними. Верно, Том?
И Тому оставалось только кивнуть. Потому что вряд ли найдется на свете человек в форме, который поверит россказням про невидимых существ.
Лиз пообещала полицейским, что отвезет нас в больницу, а затем в участок для дачи показаний. И когда их машина скрылась из виду, Лиз произнесла несколько слов на певучем языке, которого я совсем не знаю.
Зверек оттолкнулся лапами от моей груди так, что я потеряла равновесие. Миг – и он сидел на руках у Бабули и, судя по ошалелым глазам Лиз, вылизывал ее щеки.
***
Признаться, я очень скучала по пушистому комочку. Лиз отвезла малыша к своей японской подруге, которая готовилась выехать на родину и пообещала увезти зверька. Я уже не сомневалась, что у Бабули есть знакомые любого подданства и национальности. Рик рассказывал, что братишка, с которым путешествует госпожа Юмико, назвал зверя в честь одного из покемонов. Рик никак не мог запомнить эту кличку, а вот зверю она понравилась. Наверно, странно давать имя существу, которое мыслит и способно сказать вслух, нравится ему имя или нет. Но японского братишку это явно не смутило. Питомец, говорил Рик, болтает без устали, рассказывает обо всех своих приключениях: как заснул в сумке туриста и оказался в самолете, как проспал весь полет, как залез в машину фокусника, укрывшись от дождя, как обнаружил себя, как показывал на карте, где его дом… Фокусник не понимал его языка, зато зверек все понимал. То есть – зверек понимал слова. Но не знал, что люди бывают нечестными. Что могут давать обещания, а потом не выполнять. Что могут заставить делать плохие дела.
Лиз всю неделю возилась с пристройкой к своему дому. Строители бегали как заведенные под командный голос Бабули, больше не одевавшейся в фартук и блузку с кружевным воротничком. Потом в эту пристройку пришлось перенести кое-что из Авангардного Дома, этим занимались грузчики и Рик. В результате в один из дней Бабуле пришлось везти на своем потрясающем авто с открытым верхом (за рулем я еще ее не видела до того раза) грузчиков в госпиталь: они вдвоем пытались дотащить ее штангу, не отвинчивая «блинов», и уронили себе на ноги. В другой день она на той же машине торжественно выехала, дабы доставить внука в спортзал, на лице Рика отражалось осознание неизбежности. Я помахала ему вслед специально принесенным для этой цели платочком.
Настал день, когда мы приехали в аэропорт попрощаться с нашим спасенным. Мне, честно скажу, хотелось плакать.
Когда я появилась, Лиз уже стояла со своей подругой. Я твердо решила не задавать лишних вопросов, но про Юмико все-таки как-нибудь спрошу: судя по ее фигуре, она профессионально занимается сумо. Брат спортсменки то и дело заглядывал в свой рюкзак, который должен был отправиться в ручную кладь, и вообще вел себя подозрительно. Впрочем, вряд ли хоть одна живая душа догадается, что с ними едет настоящий невидимый зверь. Хотя мне теперь кажется, что у преступников есть звериное чутье. Будем надеяться, что на пути Юмико не встретится преступник. А если встретится, то она его расплющит.
Когда мы уже сидели в старом домике Лиз и пили чай с печеньем – на этот раз Бабуля опробовала новый рецепт, и лакомство удалось на славу – Рик вдруг сказал:
— Знаешь, бабуля, я передумал. Я буду носить твои шарфы.
— То-то же, — ответила она ворчливым тоном прежней Бабули. – Уже холодает, а красный нос вряд ли нравится девушкам, если только ты не олень Санта-Клауса.
Я прыснула в чашку. Надо подарить ему на Рождество оленьи рожки из пластмассы.
— Знаешь, — сказала Лиз уже серьезно, — я решила завязывать со своей детской игрой. Всё необходимое я перевезла наконец-то…
— Это точно, что «наконец-то»,- Рик обернулся ко мне, — там одного компьютерного оборудования было огого сколько!
— Компью… — поперхнулась я.
— Бабуля, Люкке нужен хирург, сама она челюсть не вправит, — мстительно заявил Рик. Но Лиз не поддержала его шуточек:
— Врет он, нет никакого особого оборудования, с компьютером я, увы, до сих пор на «вы». Так вот: дом, который ты прозвала авангардным («Рик, вот трепло!» — мысленно закричала я), теперь свободен. И я созрела, чтобы отдать его своему внуку Ричарду. Да-да, тебе, Рик, не лей чай на брюки. В завещание я, пожалуй, впишу условие посещать спортзал не реже двух раз в неделю…
Теперь поперхнулся Рик.
— … так что можете переезжать в любой момент. Люкке, я буду очень благодарна, если ты и дальше будешь присматривать за моим внуком и напоминать ему хоть иногда шевелиться. А то он как бросил работу в доставке — так и лежит на диване, пока ты его с места не сдвинешь.
— Ну почему же, — сказала я, — есть еще одна движущая сила. Называется Тэбби. Они сегодня в кино идут.
— А-а-а, я же опоздаю! — подскочил Рик.
— Действительно, движущая сила, — улыбнулась бабушка. — Ты тоже пойдешь, Люкке?
— Да… В смысле – я провожу его до дома Бабушки Кэтрин. Рик пусть идет с Тэбби, а я отчитаюсь обо всем, что произошло. Надеюсь, Кэтрин не будет разочарована.
— Уверена, что она уже не разочарована. Все газеты раструбили о храбрых подростках, которые поймали вооруженного вора.
Это правда. Правда и то, что про Лиз они молчат, как рыбы. И я уверена, что и на это есть веская причина. Ох, Бабуля Лиз, сколького мы еще о тебе не знаем?
— Бабуль, а можно спросить, — хитро прищурился у порога Рик. – А где ты покупала всё это время своё печенье?
— Сама пекла!!! — возмущенно закричали хором мы с Лиз.
На следующий день Рик пошел к врачу проверять уши. На полном серьезе.
***
Вот так и закончилась история с невидимым зверьком. Знаете: он все-таки больше всего похож на лисичку. Мордочка вытянутая, я успела ее погладить. И хвост пушистый. Юмико присылает Бабушке Лиз фотографии и уверяет, что зверек на них тоже есть. Мы не спорим. Да, малыш остался у них, Юмико с братцем его уговорили. И да, мы до сих пор не знаем, кто он такой. Он и сам не знает.
Несколько фотографий теперь есть и у Кэтрин. А на словах мы ей передали большое количество благодарностей от зверика, тщательно переведенных бабушкой Рика. Кэтрин рада. Ведь без нее малыш так и остался бы в плену. Она поверила каждому нашему слову, как и мы поверили ей с самого начала.
Я честно пыталась отказаться от гонорара. Но Кэтрин изменила тон и заявила, что это непрофессионально с моей стороны. Знала, как убедить.
Тэбби уехала учиться в столицу. Рик помогал ей грузить многочисленные чемоданы и даже не надорвался — благодаря тренировкам с Бабулей Лиз. Я почему-то уверена, что чемоданы были сплошь забиты строгими костюмами.
Мы перебрались в Авангардный Дом. Настоящий дворец, просто не верится, что я теперь просыпаюсь и вижу солнце через эти невероятные окна.
Рик ни слова не сказал родителям про жизнь Бабули Лиз. Взятка в виде такого дома – тут и про скелеты в подвале, если б таковые были, промолчать можно. Впрочем, я уверена, что если Лиз где-то и прячет скелеты, то точно не там, где их можно обнаружить. В подвале, по крайней мере, чисто.
Лиз связала мне шарфик. Красный, как я люблю. А Рик все-таки соврал ей. Не всегда он надевает бабулины подарки. Я бы даже сказала – достаточно редко.
Всё-таки подарю ему оленьи рожки на Рождество. Хотя он просил в подарок новые визитки.
У вас, кстати, наша визитка есть? Вот и хорошо.
Обращайтесь!