Автор: Катерина Фадеева
Фотография: Alain Laboile
Если на улице весной в зоопарке голо и пусто, то в закрытых павильонах наоборот вовсю кипит летняя жизнь. Заходишь в павильон «Африка» и словно в бутылку с вином из одуванчиков ныряешь. Огромный жираф в обитой вагонкой комнате поедает сено из корзины, подвешенной на том месте, где в человечьей системе координат должна быть люстра. И вроде достаточно ему места, даже походить где есть, но ощущение всё равно такое, будто подъемный кран в шкаф засунули.
Три зебры стоят не шелохнувшись, только уши шевелятся, и смотрят в противоположный угол вольера. Мы приглядываемся, пытаясь понять, что они рассматривают, а там тот-самый-воробей, который привык обедать исключительно за чужой счёт, выискивает что-то в остатках соломы.
— Правильно, — говорит Валенсия. — Маленьких надо пропускать вперед. Воробей поест, и зебры смогут.
Удивительный зверь медоед. Похож на барсука или куницу. На табличке написано, что обожает лакомиться сладким. Но при нас он почему-то доедал кусок какого-то мелкого животного с явными признаками когтей. Что ж, кому и останки сладки.
Павильоны с приматами похожи на детские игровые: зелёный пол, канаты для лазания, вместо бассейна с шариками — бассейн с опилками, даже пирамидка есть. У орангутанов толпа: все смеются, фоткают. А внутри прямо материал для семейного влога. Двое подросших малышей резвятся: прыгают по канатам, кувыркаются в опилках, кусаются. На заднем плане лежит на полочке, обмякнув, огромный орангутан. Женщина, которая наблюдала за обезьянами, стоя рядом с нами, заявила, что это отец семейства: «сразу видно, все они так лежат». А про обезьяну поменьше с ярко обозначенными сосками, которая сидела, скорбно обхватив своими большими руками голову, сказала, что очень её понимает.
— Я вот приду сейчас домой, и тоже буду так сидеть, — сказала женщина.
И вздохнув, направилась к павильону с гориллами.