20 сентября 2020

В любом прекрасном всегда есть одно «но»

Не спорь со мной, девочка моя!
В любом прекрасном всегда есть одно «но»
4181
фото

Осень началась с ветра, а не с дождя. Аттику раздирали мельтемья, предвестники ливней. Ночью прошел небольшой дождик: утром от него остался лишь беглый цветочный пар и горький запах деревьев. Форма ветра изменилась. Он округлился, утратил самостоятельность: из доминирующего в небе дикого скакуна сделался послушной лошадёнкой, тягающей облака по незамысловатому маршруту: туда-сюда.

По случаю непогоды рыбники не приехали – вместо обычных пяти было всего две лавки.

– А где Прокопий? – спрашиваю Костаса.

– У него шторм, – уклонился от ответа Костас. 

– Да и я ненадолго сегодня. Уже закончил работать. Тебе какую рыбу взвесить? Хочешь мелкую сардину для сковородки?

– Хочу. Сколько я должна? 

– Нисколько! Бери рыбу и уходи!

– Но господин Костас…

– Сказал же: я уже закончил работать! 

– Но… 

– Не спорь со мной, девочка моя! И не чисть рыбу! Она мелкая! 

Обращение «девочка» к сорокапятилетней особе здесь не означает ни флирт, ни лесть, ни ласку. Поскольку самому говорящему может быть глубоко за восемьдесят, это простая констатация возрастных пропорций.

По рынку ходил негр, неуместный, странный и высокий, как жираф. В белой рубашке и плохом дешевом белом пиджаке, в руке зажат блестящий коричневый портфельчик, в тон цвету кожи. Отрывисто выкрикивал фразы пронзительным голосом, которым можно было бы распугать стадо носорогов:

– Мы – ничто! Годами едим, пьем, и что? Ни-че-го! Богородица – ничто! Только Христос – сила. Покайтесь! Пожалуйста, покайтесь!

– Евангелист, – коротко пояснил Костас. 

– Он всегда такой?

– Ну да… Ничего страшного. Он же не православный! – толерантно пожал плечами Костас.

*** 

– Вместо того, чтобы работать, целый день торчит в телефоне, – Манолис укоризненно кивает на своего темноликого помощника Мустафу.

– И вы не делаете ему замечание?

– Я и так мало ему плачу. Не могу же я за такие деньги еще и замечания ему делать! – удивленно поднимает брови Манолис.

***

Дождевые облака переели солнечного света. Из серых мрачных бурдюков превратились в светозарный подтаявший пломбир. 

– Смотри, какие яблочки. – сдержанно, делая вид, что это посторонние яблочки, которые его не касаются, соблазнял Нектарий, указывая на целую гору янтарных, в прозрачно-розовую полоску, яблок. 

– Лучший сорт сезона!

Чтобы не слышали конкуренты, демпинговал шепотом:

– Если возьмешь все, отдам за евро! Берешь?

– Как-то много… Жаль будет, если пропадут.

– Если будешь их есть, то не пропадут, – парировал Нектарий, и, торопливо, пока я не передумала, набил яблоками мою сумку.

Баклажаны, кабачки, помидоры, огурцы – по евро все, кроме свежих фисташек. У продавца эксклюзивного лука («не плачем, не пукаем») завоз шпината, который он ласково называет «игрушечка», за размеры его листиков и их младенческую нежность.

*** 

В кафе при рынке, как в церкви: женщины (бриджи, короткие седые укладки, тонкие сигареты) сидят слева, мужчины (отглаженные летние брюки, благоухающие стиральным порошком рубашки-«бобочки») – справа. Пока дамы развлекались болтовней и импульсивными покупками у странствующего пакистанца-коробейника, увешанного, как новогодняя елка, приемниками, солнечными очками, будильниками, мужчины занимались серьезным разговором. Обсудили уксус, вино, косточки в мушмуле, Византийскую империю, простатит, ситуацию в Германии перед второй мировой. Самая яркая дискуссия разгорелась по поводу вопроса, какие дрова лучше.

– Ольха! – брякнул господин Сотирис. 

Все захохотали. Господин Панайотис даже сделал вид, что прослезился, так ему стало смешно. Сотирис стушевался.

– Земляничное дерево, – успокоившись, заявил Панайотис. 

Мужской клуб переглянулся с пониманием: вот тонкое, хоть и несовершенное знание предмета.

– Кермесовый дуб! – предложил свой вариант господин Гавриил.

По вдумчивому молчанию клубменов можно было предположить, что они готовы согласиться.

– А где его взять, твой кермесовый дуб? – перед самым финишем спора вмешался господин Менелай. 

– Лучшие дрова – это грецкий орех! Мне ли не знать, я – дитя леса!

– Дитя леса? Ты вырос в Агиос-Стефаносе! – возмутился все еще слегка обиженный Сотирис.

– Да, но мой дом стоял в сосновой роще!

***

Агора так и не дождалась дождя. Небесный лоб увлажнила испарина, как будто его тоже перегрело солнце.

– Что, не будет дождя сегодня, Коста? – улыбаясь, спросила госпожа Ариадна. 

– Будет, будет, – ответил Костас. 

– А ты что, не любишь дождь?

– Не знаю, – опешила Ариадна. Начала размышлять: 

– Вообще-то дождь – это прекрасно, но….

– Пусть тебя это не смущает! Запомни, – перебил ее Костас, выливая ведро воды на пустой металлический прилавок. – В любом прекрасном всегда есть одно «но».