Стоит мне с детьми прийти в гости к их прабабушке, моей бабушке, я тут же замечаю, как она молодеет на глазах. Еще утром прабабушке было сложно дойти из комнаты в кухню. Но вот после обеда мы с детьми появляемся на пороге ее дома, и прабабушка, отставив в угол свою палочку, ку-кукает своему годовалому правнуку, спрятавшись за шкаф в прихожей. Пытаясь развеселить пятилетнюю правнучку, прабабушка, еще в обед проверявшая содержимое заветного чемоданчика с кодовым названием «На смерть», весело перескакивает с ноги на ногу, изображая зайчика. Вспомнив, как сильно любит танцевать самая старшая правнучка (ей исполнилось восемь), прабабушка, в недавнем телефонном разговоре со мной называвшая свое долголетие наказанием, ставит пластинку с детскими песенками. Ту пластинку, которую я только чудом не разбила в своем детстве. И начинает водить с правнуками хороводы, маршировать под «Танец маленьких утят», скакать таким галопом, словно ее возраст – 87 лет – это какая-то ошибка. Словно это ей 37, а не мне, буквально вчера испугавшейся, что лифт сломался и придется по ступенькам переться аж на пятый этаж. Словно это она молодая и бодрая, а не я, давно принявшая решение во что бы то ни стало дожидаться у метро маршрутку, чтобы не идти пешком целых 15 минут, которые еще пару лет назад я называла «всего-то 15 минут».
— Ну ты даешь, ба! – восхищаюсь я.
Бабушка соглашается, но поправляет:
— Это все дети. Появляются, и сразу весело.
Конечно, прабабушка права. До появления детей мне точно не было так весело.
Буквально вчера я гуляла с младшим на площадке. Он находится в том чудесном возрасте, когда периметр песочницы – полноценный мир, за пределы которого выходишь только чтобы поесть или поспать. И вот, сын пытается пересыпать совочком весь песок из песочницы на ее бортик. Сын занят, сосредоточен, молчалив. А рядом с ним, тоже с совочком в руке, пыхтит помощница, которой тоже примерно годик. С помощницей гуляет папа. Он присел на корточки прямо у песочницы, и, периодически выдавая в сторону дочки «Какая красивая горочка!», «Сыпь, сыпь, песочек, милая!», «Ух ты, как здорово получается!», уткнулся в какую-то стрелялку в телефоне. И вроде мы с этим мужчиной ни о чем таком не договаривались, а я как-то сразу стала ответственной за то, чтобы его дочь не засовывала грязную формочку в рот, не попала песком в глаза, не полоскала в песочнице свою белоснежную панамку…
— Хорошо устроился! – возмущалась я про себя по поводу папы девочки, как вдруг мой сын решительно вылез из песочницы с совком полным песка.
— Ты куда? – спохватилась я. — Залезай обратно, там некуда сыпать песочек.
Сын уже поднял одну ногу, чтобы вернуться, но вдруг замер. Глядя на спину сидящего на корточках папы девочки, мой ребенок хитро улыбнулся и… высыпал полный совок песка мужчине за…
Нет, не за шиворот.
Как называется то место, где джинсы у присевшего человека оттопыриваются? Вот в этот образовавшийся «кармашек»! Мужчина подскочил, отряхнулся для приличия, взял на руки дочь и заторопился домой.
Весело ли было ему? На этот счет есть сомнения. Но по поводу меня можете не сомневаться. Когда я вспоминаю эту историю, его лицо – лицо воспитанного человека во рту у которого застряло нехорошее слово, — стоит у меня перед глазами…
…Как стоят перед глазами лица мам, бабушек и пап, стоявших в очереди к педиатру сразу за мной и дочкой.
— Ничего страшного у девочки нет, думаю, это аллергический насморк, — прокомментировала врач после осмотра и добавила:
— Если вы, мамочка, волнуетесь, что заразитесь от дочки, я могу вам посоветовать в качестве профилактики препарат под названием…
— Спасибо, я не волнуюсь, — отмахнулась я. — Я думаю, у меня крепкий иммунитет, сто лет ничем не болела…
— Мамочка, а как же сильный-сильный понос, который был у тебя в прошлом году, помнишь? – решила вмешаться моя дочь, объявив о моем историческом недомогании в открытую дверь кабинета – мы как раз собирались выходить.
Прабабушка права, никогда так не веселилась.
…Или вот из последнего…
Возвращались из отпуска. На таможне пограничник строго уточняет:
— Денег много везете? Не хотите задекларировать?
— Много у меня нет, — словно оправдываюсь в ответ я и тянусь в окошко за паспортом, который пограничник мне возвращает, но… передумывает, потому что моя старшая дочь вдруг выдает:
— Мама, но у нас же очень много денег. Помнишь?
— Где? – оживляется человек в форме. Его лицо ликует. Возможно, я его самая долгожданная преступница.
— В чемодане! — не унимается дочь.
— В чемодане? – человек в форме, кажется, еле сдерживается, чтобы не захлопать радостно в ладоши.
— Да, — спокойно говорит моя дочь. – У нас в чемодане — «Монополия». Там целый банк денег!
Это был момент, когда весело уже должно было быть мне, и конечно стало, но позже, когда зашла в нашу квартиру и осознала: «Добрались. Обошлось. Все наше богатство – это банк из «Монополии»…
…Не поверите, но «Монополия» — любимая игра нашей прабабушки. Дети научили ее играть, и она никогда не устает от бесконечных ходов, которые, как известно, детей утомляют уже через час. Прабабушка очень радуется, когда везет приобрести вокзал:
— Наконец, попутешествую! – радуется прабабушка, рассматривая карточку с паровозом.
Еще она никогда не упускает возможности приобрести водопроводную станцию:
— Хоть меньше теперь за коммуналку буду платить, — шутит бабушка.
И улицу Арбат покупает:
— Там прошло мое детство.
А когда кто-то из детей в игре попадает в тюрьму и вынужден пропустить ход, прабабушка меняет правила:
— Ишь чего удумали! Детишек в тюрьму. Ходи, милок, куда хочешь, нечего тебе там сидеть.
И фишки детей двигаются в разные стороны, нарушая правила. Перепрыгивают куда хотят. Правнуки перебрасывают кубики много-много раз, потому что очень любят шестерки. И берут из банка больше денег, чем предусмотрено. Точнее, прабабушка сама им деньги выдает при любом обращении: «Конечно возьми сотенку, купишь мороженое! Банк не обеднеет». И, обращаясь ко мне, наблюдающей за игрой:
— Я же говорю, появляются, и сразу весело.