Забираю вчера Валенсию с рисования. Обычно она с рисунком выходит, а тут вместо листочка в руках что-то маленькое. Подходит ближе, вижу - поделка. Бумажная звёздочка на ёлку. Картонная основа, сверху цветная бумага оранжевого цвета и в несколько кругов от центра блёстки расходятся – такие сияющие самоклеющиеся стразики, золотистые и серебристые. Ещё веревочка шерстяная петелькой сверху.
— Класс! — говорю. — Мне очень нравится. На ёлку повесим. Ну, давай одеваться?
Но Валя меня как будто не слышит. С озабоченным видом она кладет звёздочку на столик, деловито подвинув стопку журналов про детей (предназначенных, видимо, для того, чтобы родители прокачивали теорию, пока ждут своих художников) и принимается отклеивать блёстки от звезды.
— Валенсия, ты чего делаешь? Красиво же было!
— Мне надо сделать по-своему, — бурчит себе под нос Валька и переходит ко второму кругу блёсток.
Холл потихоньку пустеет. Затихает детский гомон. Когда дочь начинает приклеивать блёстки обратно, мы остаёмся в школе совершенно одни. Даже девушка-администратор, по обыкновению не сняв бахил, уходит во двор покурить.
Я сижу и с тоской думаю, что зря пришла так рано, лучше бы лишний круг на лыжах пробежала (у нас тут рядом с рисованием отличный стадион, и я на этой неделе катаюсь, пока жду ребенка).
Наконец, Валенсия прилепляет последнюю блёстку и говорит:
— Всё! Вот теперь я буду с ней играть.
Я опускаю взгляд. Со стола на меня сияющими глазками смотрит и щербато улыбается во все свои шесть серебряных и одну золотую блёстку рыжая звёздочка. Живая.
***
- И веревочку отрежем! А то вдруг папа решит, что Алиса — ёлочное украшение!