Последние несколько недель мне хочется высказаться на эту тему. Раз за разом разбирая саморазрушительные сценарии очень хороших, чувствительных, честных, смелых и открытых людей, мы натыкаемся в психотерапевтической работе на одну и ту же уязвимость. И она не имеет никакого отношения к родительским посланиям. Эта довольно прочная конструкция впаяна в личность уже со стороны социума. Те самые прекрасные люди, которые заботятся обо всех вокруг, забывая о себе, часто в качестве жизненных принципов транслируют лозунги:
"Сам погибай, а товарища выручай"
"Свети другим, сгорая сам"
"Умри, но не сдавайся"
Кажется, что люди, которые живут в согласии с этими принципами, должны встречать исключительно уважение, ощущать свою силу и свободу. И внешне так оно, бывает, и выглядит. Да только внутри такие люди часто носят огромную боль и вину - вину выжившего.
Ведь если товарищ пострадал, то это потому что я не погиб. Со временем это трансформируется в то, что "если бы я погиб, товарищ бы не пострадал".
Если светил другим и не сгорел - плохо светил. Некачественно. Недобросовестно. Если бы сгорел - вот это было бы зачтено.
Если не умер, значит сдался. А сдаются только трусы.
Работать с этими убеждениями бывает очень трудно. Потому что на уровне мозга взрослый человек понимает условность этих выражений и абсурдность требования "умри, но не сдавайся", если речь идет о банальном проекте на работе, пусть и сложном, пусть и дедлайн "вчера". Но при этом работает на износ, страдает, что не может собрать всех бездомных животных и поселить к себе, предъявляет безумно высокие требования к себе, своей личности, развитию. "Я все понимаю, но не могу позволить заботиться о себе. Я отнимаю это время у других людей, которым нужна моя помощь".
Когда мы погружаемся в историю формирования таких убеждений, люди часто вспоминают о героях книг или художественных фильмов, которые приводились в пример, когда они росли. В возрасте около 10-13 лет. Как правило, дети в этом возрасте еще очень эмоциональны и критическое осмысление только начинает формироваться. Но на школьных уроках литературы и истории дети уже получают определенное представление, что одобрение, любовь и признание получают только герои , проявляющие самопожертвование и, желательно, трагически погибшие. Тогда они остаются героями, они больше не совершают ошибок, за которые их сбросят с пьедестала, что по контрасту с вечно ошибающимся и вечно виноватым школьником дает хотя бы приблизительный сценарий "как стать хоть кем-то".
Проблема литературных героев в том, что они литературные. То есть созданы или дорисованы творческим воображением автора, который, когда писал историю, не столько собирался воспитывать 10-13-летних подростков, сколько донести до своих сверстников (как правило, если писатель не детский, он пишет для своих ровесников) какую-то собственную мысль. При этом он щедро использует художественные приемы, даже если речь идет о биографическом произведении. Обычные человеческие черты размываются или даются только выборочно, лишь те, что способны подчеркнуть героические характеристики. По сути, тем же самым занимается реклама - она крайне редко рассказывает о реальных свойствах продукта, зато щедро обещает счастье от обладания.
Вся эта пропаганда героизма щедро подается как педагогический прием, подавляя, как правило, критическое осмысление образа героя, если он служит какой-то идеологии. И если учитель, взрослый человек, восхищенно пропагандирует героическое поведение детям, то часть детей, конечно, проигнорирует такое не имеющее к реальной жизни послание. Но всегда найдутся честные, открытые, с повышенным чувством справедливости идеалисты, которым горящие глаза учителя прожгут дырку в сердце. И там аккуратно поместится образ героя, в силу возраста, принятый и проглоченный целиком, без критики и сомнений.
О чем нам забывают сообщить учителя, так это о том, что героями (в том самом первичном смысле, древнегреческом) называли вовсе не людей. Герои мифов, с которых написана почти вся современная литература, не были людьми. Они были полулюдьми - полубогами. То есть по сравнению с обычными смертными у них были значительные преимущества - дары богов, какие-то силы или покровительство "сверху". При этом они оставались смертными в банальной возможности погибнуть от ран, болезней или яда. Хотя изредка за подвиги они и получали в дар бессмертие, что еще больше роднило их с богами.
Литература продолжает эту традицию. Но теперь никто не говорит прямо, что герой обладает какими-то преимуществами. Теперь героизация выглядит по-другому. "Вот, посмотрите, обычный человек, а сделал что-то такое, что под силу только полубогу, то есть герою". Казалось бы, это должно звучать вдохновляюще " раз это смог "обычный человек", то и ты, смертный, сможешь". Но когда это озвучивается людям без жизненного опыта, это звучит обвиняюще "если ты не сделал чего-то героического, то ты никто и звать тебя никак, только герой имеет право быть услышанным".
Так и получается, что обычный честный человек, который идет своим путем наощупь, путем проб и ошибок, старается жить по совести и справедливости, но не забывает заботиться о себе, редко получает голос. Никто не расскажет о нем с восхищением, мало кто выслушает такой рассказ с уважением. Даже человек, который пережил катастрофу и вернулся к жизни, обычной человеческой жизни (что крайне сложно и требует почти нечеловеческих усилий) - это тот, кто должен молчать об этой катастрофе и стыдиться ее. Не волновать своими рассказами никого, если он не умер, спасая от этой же катастрофы любимого кота. Любимого соседского кота желательно. Своим котом настоящий герой, вроде бы, должен пожертвовать. "Герою" нашего времени вменяется не только сделать то, что под силу лишь жителям Олимпа, но еще и завести инстаграмм с миллионом подписчиков. И горе ему, если он будет жить жизнью простого смертного и не будет при этом страдать.
Но если присмотреться, самые теплые отношения у нас складываются с теми, кто говорит себе и другим: "Сам выживай и товарища выручай". "Свети другим и пусть другие светят тебе""Не умирай и не сдавайся" - люди, у которых нет божественной силы и дара бессмертия. Люди, которые ценят в других человеческое. И умеют прощать.