У мамы тогда был отпуск, дядя Володя (мамин брат) жил в деревне, и мы на его жёлтом "Москвиче" поехали в город за продуктами. Вообще, это была плановая поездка, мы еще ничего не знали о том, что творится в Москве. Остановились на краю города, около вокзала, а нам навстречу бежит чуть не обниматься такая-то чужая тётка необъятных размеров, с бараном на голове и слезами на глазах. Тётка кричит:
- Радость-то какая! Горбачёва сняли.
Я думаю: "В чём же радость? У этого дядьки на лысине нарисована карта аж всего Советского Союза, он главный, а тут радость!"
Мама с дядь Володей побежали бегом к киоску с газетами! Я за ними вприпрыжку! Их длинные ноги шагали так быстро, что мне пришлось догонять их уже бегом. Но всё, что им смогли предложить в киоске - это несвежую "Литературную газету" с портретом Пушкина. Они не отчаялись и поехали в центр города в надежде, что там есть более подробная информация или другие газеты. В итоге разжились только слухами. Про продукты забыли и взбудораженные поехали домой.
Там они рассказали всё баб Поле, но она тоже почему-то не обрадовалась и вообще начала подготовку к войне. Первым делом она отменила обед на улице и загнала всех в дом, потому что "самолет пролетел".
Мама с дядь Володей в это время терзали телевизор, но "Лебединое озеро" нам не дано было посмотреть: антенна ничего не могла поймать. Зато они добились истины от радиоприемника и прилипли к нему, пока мы с баб Полей накрывали на стол в доме. Потом были бурные обсуждения между собой и с соседями, но это я уже помню смутно. Одна старенькая баб Паня, которая родилась ещё при царе, тихо радовалась в своем уголке и ждала новую власть. А газету почтальон принёс с опозданием, когда все уже были в курсе новостей.
Тогда же встал новый вопрос: как же мы вернёмся в Москву? Колька очень хотел домой, а я его отговаривала:
- Какая Москва?! Там же танки!
Баб Поля всерьез рассуждала о том, что меня можно отдать и в сельскую школу, а мама говорила, что можно и не отдавать, потому что мне ещё нет 7 лет.
У нас тогда уже была машина, потому билеты на поезд заранее не купили, а в конце августа их было уже невозможно найти. Мы ждали папу. Баб Поля рубила кур к его приезду, а он все не появлялся: им запретили покидать город. Но баб Нюра то и дело говорила:
- Смотри, вон папа едет!
Я радостно бежала на улицу или за дом, но никто не ехал.
Зато к нам приехал трактор! Взрослые разгружали тележку, а я ходила по верху огромного обмёта, утаптывая золотистую солому, которую он привёз. Баб Нюра опять за своё:
- Смотри, вон папа едет! - а сама даже не повернулась в сторону дороги!
А я повернулась и как закричу:
- Папа!!!
- Да, я пошутила! - сказала баб Нюра.
- Правда! Вон папа едет!
Мне с самого верха обмёта хорошо была видна крыша нашей машины!
Все побросали вилы и стали всматриваться вдаль. Потом вспомнили про солому и начали её активнее кидать в мою сторону, чтобы успеть до папиного приезда.
Папа приехал всего на несколько часов. Мы спешно собрались и уехали в Москву.
Предстояло узнать, приняли ли меня вообще в школу, в которую мы так торопились...