С бабушкой мы были настоящие друзья. Она связала мне из толстой серой шерсти рыцарский шлем, на который потом пришила металлические колечки для штор. Я скакал по квартире бесстрашным воином. Колечки на шлеме ударялись друг от друга и звенели победой, крышка от железного ведра, на котором бабушка нарисовала краской фамильный герб (а на самом деле профиль тигра и ромашки вокруг) на глазах превращалась в щит, а черенок от лопаты – в самое мощное оружие, которым я лишь чудом не разбил люстры и зеркала в квартире. И все же, для полного счастья мне не хватало рыцаря в миниатюре. Крошечной оловянной фигурки, которая каждый раз пленила меня в витрине универмага. В универмаге мама покупала то отрез ткани для юбки. То пластилин и счетные палочки для меня. То майки для папы. В сторону оловянного рыцаря мама даже не смотрела. Да я и не настаивал. Потому что дома то и дело взрослые решали, как протянуть до зарплаты, и мечтали о премиях, в которые не особо верили, но уже делили «Отложим на отпуск», «Начнем копить на дачу», «Встанем в очередь на гараж». Оловянный рыцарь был мечтой. И рассказать о ней я мог только бабушке. Потому что не сомневался: бабушка поймет меня, и мы станем мечтать об игрушке вместе.
— Что, правда, у него наконечник копья золотой? – бабушка не скрывала восхищения.
— Очень золотой, ба! – я был уверен, что если ты хочешь что-то похвалить в полную силу, ты обязательно должен добавить в его описание что-нибудь золотое.
— Неужели такой крошечный, а лицо – как настоящее? – бабушка хотела знать про мечту все, каждую деталь.
— Даже ресницы, ба. И морщинки на лбу, — я морщил лоб, показывая, что вот мне, допустим, шесть лет, и на моем лбу морщинки еще боле-менее помещаются. Но когда лоб размером с ноготь мизинца, морщинки нарисовать не так-то просто. И у обычных солдатиков их нет. Но это же не обычный солдатик. Это — рыцарь.
— И латы есть? – бабушка уточняла так, словно надеялась: ну хоть какой-то недостаток у рыцаря найдется. Но я помнил: латы на месте. И выкрашены такой гладкой краской, что блестят на солнце. Показывая пальцем на бабушкину серебряную шкатулку, я ответил:
— Есть латы! И они красивее, чем эта крышка. Еще более гладкие и блестящие.
И бабушка ахнула.
— Значит, мы должны его купить! – вдруг сообщила бабушка. – А то какой-то мальчик купит и не оценит. И не рассмотрит настолько, чтобы обнаружить на лбу рыцаря морщины. А ты будешь самым лучшим папой для оловянного рыцаря! Напомни мне после тридцатого, я дам тебе с пенсии денег. Сама уже хочу подержать в руках это чудо… Да ради такого рыцаря можно обойтись и без лекарств, и без подписки на газеты…
Я не верил своему счастью. Всю неделю я думал: вот пройдет еще этот день, и завтрашний, и еще потом пролетит десять денечков, и потом еще три, а там два выходных и… почтальонша принесет бабушке пенсию. Утром выдаст деньги, а уже к обеду у нас с бабушкой будет рыцарь. Главное, чтобы бабушка не забыла… Хотя что это я? Моя бабушка – самый честный человек. И память у нее – ого-го-го! Однажды мы с ней сочиняли тарабарский язык. Я уже к вечеру забыл, какие смешные слова что в нем обозначают. А бабушка болтала на тарабарском еще несколько дней. Или, например, сочинили еще в том году с ней считалочку. Я забыл, а бабушка, когда мы с ней играем, только этой считалкой и пользуется. Я не помнил, чтобы бабушку когда-нибудь подводила память и поэтому не поверил своим ушам, когда мама сказала папе:
— Она стала забывать элементарные вещи.
Сперва я решил, что маме показалось. Потом понадеялся, что речь не про мою бабушку, а про какую-то другую, чужую, мало ли на свете бабушек? Но когда спустя неделю в дверь вошли друзья родителей и мама отдала им ключи от бабушкиной квартиры, я заволновался.
— Эй, я не хочу, чтобы этот дядя с усами и круглая тетя жили с бабушкой. Нам хорошо вдвоем. Зачем они нам?
— Зайчик, — мама погладила меня по голове, — бабушка будет лечиться, а Смирновы пока последят за ее квартирой. К тому же, им как раз негде жить…
…Так к тридцатому числу я стал добавлять еще один день. Потом еще один. Потом еще неделю. Месяц. А через три месяца бабушки не стало. Она не только не вылечилась, но и ни разу не вспомнила про меня за время болезни.
— Не узнала, — папа возвращался домой из больницы и вздыхал.
— Не узнала, — мама возвращалась домой из больницы и плакала.
— Не узнает, — родители не брали меня с собой навестить бабушку.
— Ну и пусть не узнает, — настаивал я. – Мы просто поиграем. Помечтаем про рыцаря…
— Кому нужен этот рыцарь?! – мама прикрикнула на меня. – Бабушка все забыла. Все-все. Ни про какого рыцаря она не вспомнит…
Я не верил маме. Я ждал, когда бабушка ей докажет, что забыть про рыцаря невозможно. Каждое утро я просыпался с надеждой: сейчас мама подойдет и скажет, что погорячилась насчет бабушки и рыцаря, что бабушка забыла и дату своего рождения, и сколько муки добавлять в тесто для пирога, но про рыцаря бабушка помнит. А бабушка взяла и… умерла.
Сперва Смирновы сняли в бабушкиной квартире большой красный абажур, в свете которого мы с бабушкой любили играть в домино, читали книги, пили чай, макая в него кривые сухари. Потом Смирновы заменили на бабушкиных окнах занавески – легкие, прозрачные, в мелкий цветочек на тяжелые светонепроницаемые темные гардины: «А то живем на виду у всех!». Потом привезли к нам коробки с бабушкиными вещами: «Хлам мы выкинули, а это может вам пригодится для памяти». В коробках были книги, альбомы с фотографиями, посуда, вышитые скатерти. Рыцарский щит с фамильным гербом и черенок-меч Смирновы выкинули. И я впервые в жизни испытал ненависть к людям, которые, вроде бы, никого не убили и любят животных – у них жило аж две сиамских кошки. Я надеялся найти связанный бабушкой шлем. Может быть на дне коробки? Я запустил в коробку руку и… вытащил его. Оловянного рыцаря из витрины универмага. Гладкие блестящие латы. В них отражался мой правый глаз. И немного ухо.
— Надо же, — мама опустилась на стул, узнав рыцаря из универмага.
— Она не забыла! Она не забыла! — закричал я и побежал из комнаты сперва в кухню, потом в спальню родителей, потом в коридор – и так много-много кругов, туда-сюда, туда-сюда. Я бежал и плакал. Бежал и плакал. А когда успокоился, увидел, что у рыцаря не только ресницы и морщины. Еще и щеки. Подумать только! С ямочками!
Бабушка, представляешь, еще и щеки с ямочками!