В детстве у меня были странные симпатии. Дети вообще целиком состоят из странных симпатий.
Так, я был влюблён в радиаторную решетку «ЗИЛ-130». Не больше, не меньше.
Мне нравилось нюхать свежеположенный асфальт. Однажды меня даже чуть не закатали под оный.
Я летел на кухню, когда мама возвращалась из магазина с продуктами. Я обожал открывать бутылки с мягкими металлизированными крышками. Это был процесс, аналогичный извлеканию джинна. Особенно я не дышал от розовой сверху ряженки.
Я ел вишнёвую зубную пасту. Свекровь выговаривала маме, чтобы она купила наконец ребёнку на рынке вишню, смотреть больно.
Я обожал лежать на льду. Упаду на катке и лежу. Вокруг чиркают коньки, искрится снег, смех, «тут мальчик без сознания!», шайбы перед лицом мелькают.
В 1979 году у меня появилась новая милая обсессия: я швырял игрушечные машинки в лужи. Причем не только свои. Это называлось «Жеглов гонится за Фоксом».
Я токсикоманил, нюхая нутро старых книг. Я перенюхал пол-библиотеки у своей бабушки, учительницы русского и литературы. До сих пор не прочёл столько, сколько тогда перенюхал.
Ну, а в Новый год я любил сворачиваться калачиком под ёлкой. Тогда я ещё помещался — благословенные времена.