Не помню, кто и когда придумал эту традицию: на Дни рождения вспоминать истории из жизни именинников. Короче говоря, у нас в семье она есть. Вот недавно была моя очередь. Утром я села за стол, поставила рядом с собой кактус (мне обычно розы дарят, но в этом году захотелось чего-нибудь настоящего, с необрезанными шипами) и приготовилась слушать.
— Один раз, когда мама только поселилась у меня дома, — зашел муж с козырей, — она решила помыть миску и выкинула вместе с остатками салата в туалет чайную ложку. Я прихожу домой, а в унитазе ложка мерцает.
На самом деле я в тот день опаздывала на интервью, но не хотела оставлять после себя грязную посуду и в спешке сбросила в унитаз серебряную фамильную ложку. После случившегося мы купили посудомоечную машину, которую с тех пор загружает и разбирает муж. В общем, от посуды в результате меня оградили – к немалому моему удовольствию.
— Еще одна! – разошелся муж. – Когда ты, Валя, сидела у мамы в животике, она три раза ломала ключ от нашей квартиры.
С этими словами он полез в шкаф и достал оттуда коробку с памятным хламом. Рядом с картами из разных городов мира, стихами на салфетках и выцветшим тестом на беременность лежали три покалеченных ключа. Один был сломан пополам, другой сильно погнут, третий закручен винтом. У нас вообще очень непростой замок, а в те девять месяцев он почему-то совсем перестал меня слушаться, и ключи летели один за другим. Еще и дверь захлопывалась. Выходишь с мусорным ведром, возвращаешься, а дверь закрыта. А у тебя ни ключа, ни телефона, только огромный восьмимесячный живот и тапки. И время, когда соседи на работе. Хорошо, что есть подростки, которые курят на лестничных клетках. Один из них дал мне свой телефон – не испугался женщины с пустым ведром - и я смогла позвонить мужу.
Эта история, кстати, тоже имела положительные последствия. С тех пор я сортирую отходы и выбрасываю их не в мусоропровод, а в соответствующие контейнеры на улице. Так что можно сказать, что мой путь к экологической ответственности лежал через захлопнувшиеся двери.
— Вообще-то сейчас Валин ход был, — замечаю я, — перемещаясь с прокуренной лестничной клетки к столу с праздничным тортом.
— А, точно. Давай, Валенсия, — говорит муж.
Валька слезает со стула, выходит в центр комнаты и принимается громко петь:
— В небе звезды дуют, в небе звезды дуют, в небе звезды, в небе звезды, в небе звезды дуют… — и радостно хлопает в ладоши.
Это в ее версии так Happy birthday to you звучит. Она с недавнего времени ходит на английский. И теперь у нее не жизнь, а один сплошной мондегрин.
Я подумала, интересно, а как она представляет себе эти дующие звезды. Такие пузатенькие остроконечные штучки с толстыми щечками, которые раздувают вокруг себя космическую пыль? Может быть, поэтому расстояния между звездами Большой Медведицы такие огромные, что это светила небесным феном создают между собой социальную дистанцию?
— Отличная песня, — говорю, — а история будет?
— Будет! – говорит Валенсия. – Один раз мама забыла в бассейне тапочки, еще шапочку потеряла, и еще у Таты свои вторые глаза оставила, токорые у нее сзади.
Тапочки и шапочки я теряю в бассейнах регулярно, а глаза забыла один единственный раз летом, когда уезжала от дочери на несколько дней. Валя верит, что у меня на спине есть еще одна пара глаз. Точнее, не только у меня, у всех мам. Когда в те летние дни моего отсутствия она увидела на столе у своей бабушки Таты, кукольных дел мастерицы, игрушечные глазки, приготовленные для очередной поделки, она ни секунды не сомневалась, что это забытые мои. По вечерам, пока меня не было, дочь укладывала их рядом с собой на тумбочку, чтобы присматривали за ней. И даже промывала спитым чаем.
— Один раз мама уехала на три дня на дачу и не выключила утюг, а когда вернулась, ничего не сгорело! – продолжила Валька. И глядя на папу, подмигнула. Мол, ты любишь такие истории. Никакой лирики, сплошное ОБЖ.
Я действительно оставляла утюг на три дня в пустой квартире, но благодаря автоотключению, эта оплошность не привела к пожару. После той истории, мы решили навсегда отказаться от глажки и завели домой симпатичный огнетушитель.
Все замолчали.
— Один раз мама потеряла штаны, — подал голос муж с торжествующим видом.
Несколько лет назад мы с моей подругой Сашкой ездили в Питер. Для меня это была первая поездка без ребенка – отлучала Вальку от груди. Когда мы возвращались обратно на поезде, я случайно сдала вместе с бельем свои белые брюки. С трудом уговорила проводника разрешить мне перетрясти все мешки. Полчаса изучала оттенки несвежего белого, но штанов так и не нашла. Хорошо, у меня были еще одни. С тех пор я стараюсь ездить в Питер на Сапсане. Там хоть переодеваться не надо.
Мои муж и дочь еще долго перечисляли, как я сжигала, теряла, ломала какие-то вещи, застревала в лифтах, не справлялась с системами умный дом в командировках, опаздывала на поезда и самолеты и были так увлечены, что почти не обращали на меня внимания. А я думала, интересно, когда это я успела превратиться в комического персонажа? Ведь еще недавно считала себя трагическим, а уж лет в двадцать так вообще героиней Ремарка. Знала ли я тогда, лукаво занимаясь саморазрушением, что в тридцать восемь лет моя жизнь будет выглядеть как череда анекдотов?
Еще я думала о том, какой я везучий человек. Ведь каждая из этих историй потому и стала анекдотом, что имела все шансы стать трагедией. И при всех этих нелепых и опасных забываниях и потерях, я ни разу не сожгла дом, не попала в аварию, не причинила себе и близким серьезного вреда. Максимум, избавлялась в результате от ненужного жизненного балласта. Бесполезной глажки, утомительного мытья посуды вручную, езды в неудобных поездах, общения с людьми, которые заставляют страдать. И еще свечек на торт, которые полностью оплавляются до того, как успеваешь загадать желание.
— Ну вот, восковой десерт получился! – сказал муж, когда они с Валенсией бросили перечислять байки из моей жизни и взглянули на торт. – Что ж ты не задула?
Наверное, понадеялась на звезды.