«Рыбка сверкает и сыр молодой и посыпанный солью,
Рядом кудрявый латук в листьях роскошных своих»
Агора пахла свежим чесноком и дынями.
— Сегодня вы ее не трогайте, — Апостол давал госпоже Клеопатре инструкцию по эксплуатации дыни цвета закипевшего меда, которую он для нее выбрал. — Пусть постоит, поблагоухает. Дыня – она как ладан.
— То есть, антисептик? — влез в разговор Ставрос Якумакис.
— То есть, положительная энергия!
***
Прокопий в летнем режиме: выбритый, в желтой рубашке «поло», освежался апельсиновым соком и закусывал его фисташками.
— На этой неделе я отсутствовал, — горделиво заявлял он господину Афанасию, протягивая ему мешок с фисташками.
— Где ж ты был? — глубоко, как экскаватор, погружался в фисташки Афанасий.
— На родину ездил, в Салоники.
***
Апостол сочинил новый слоган для картошки: «Картошка, которая не пахнет на сковороде». Госпожа Фотини покупала у Нектария морковку. У нее не хватило мелочи, и она выложила из уже взвешенного пакета пару крупных морковин.
— Умоляю тебя этого не делать, — Нектарий схватил ладонь Фотини и вернул в нее морковки. — Черешню будешь? Есть персики из Наусы.
— Спасибо, — прикладывая руку с морковками к сердцу, отказалась Фотини.
— Может, ты в другом месте черешню присмотрела? — заревновал Нектарий.
— Что ты, что ты! Как можно. Мой черешник — ты!
— Эти огурцы, — объяснял Григорис госпоже Аспасии, — созданы для гурманов. Обратите внимание на новинки: портулак, стручковая фасоль «канареечная».
— Что это за фасоль такая? — Аспасия взяла стручок, разломила его, понюхала зернышки. — Она точно сладкая?
— Как пирожок с изюмом! — поклялся Григорис.
***
Прошла в одну сторону, купила помидоры из Марафона. Прошла в другую — купила помидоры из Леонидио. Начала присматриваться к критским, но слава Богу, меня остановил Прокопий.
— Катерина! — раскинул руки. — Прекрасно выглядишь! А как красиво ты похудела!
— Да что вы, наоборот, поправилась. Но надеюсь похудеть.
— Ничего не знаю! В любом случае, ты худее, чем в прошлый раз. Чем тебя угостить — купить тебе сувлаки?
— Нет, спасибо, я…
— Выпьешь? — перебил меня Прокопий.
— Что это, апельсиновый сок?
— Эмм да… Не совсем. С водкой. Предпочитаю коктейли, когда работаю.
— Спасибо, но нет.
— Не ешь, не пьешь, не куришь! — ужаснулся Прокопий. — Катерина, что с тобой такое?!
— Все нормально, — успокоила его я. — Просто некогда, тороплюсь.
— Тогда ладно. Иди сюда, я дам тебе фисташек. Бери больше… Больше! Я ведь не жадный, ты знаешь. А ведь я отсутствовал на этой неделе, — значительно начал Прокопий.
— Что вы говорите! — фальшиво удивилась я. — В Салоники ездил. На родину.
— Говорят, в Салониках живут лучшие люди в Греции.
— Я ждал, что ты это скажешь, — поклонился Прокопий. — У меня там дом, поля, трактор… Вот, посмотри. Прокопий достал телефон и показал видео, где он на современном тракторе вспахивает поле. — Видишь, живу жизнь. Абсолютно свободен. От торговли не завишу. В отличие от некоторых, — он саркастически кивнул на Манолиса, — потому как у меня есть земля.
— Что посадили?
— Посадил черные семечки. Из них вырастут огромные желтые цветы, напоминающие солнце. Знаешь такие?
— Э, подсолнухи?
— Точно!
— Прокопий, дождь будет? — спросил Манолис, обеспокоенно вглядываясь в небо.
— Да пусть идет, — милостиво разрешил Прокопий.
— А почему вы не живете в Салониках? — мы продолжили разговор.
— Родители переехали в Афины, когда мне было 15. Знаешь, когда выучишь одно место, потом трудно его менять. Но при первом же удобном случае я сажусь в свой «мерседес» и мчу в Салонику. Расстояние – две сигареты. Так какие у тебя, говоришь, новости?
— Вчера день рождения был.
— Многая лета! — маленький и хрупкий, как веточка, Прокопий поцеловал мне предплечье, причем ему практически не пришлось наклоняться.
— Погоди. У меня есть для тебя подарок! — Прокопий порылся за прилавком и достал греческий букет: один большой плотный цветок магнолии и две разномастные лохматые розы — белую и красную, только головки, без стеблей, завернутые в мятую фольгу. — Это тебе. Будь здорова и не переставай надеяться.
***
Господин Афанасий поприветствовал аптекаря, господина Димитриса.
— Хорошо кушаешь, Афанасий! — заметил Димитрис.
— Как ты узнал?
— Видел твои анализы. Тебе пора начинать есть хуже. Гораздо хуже!
***
«Сделай нам фото-сето, Катерина!» — кричали торговцы. Цены таяли на глазах. Когда я пришла на рынок, анчоус стоил 4 евро за килограмм. Когда уходила, его отдавали два килограмма за пятерку. «Ныне и смокву за драхму возьмешь, а помедлишь, их купишь тысячу. Для бедняков — время поистине бог».
Прокопий пытался проехать к своему прилавку на куцем замызганном фургончике, видимо, том самом «Мерседесе», но ему мешал полотняный зонт Нектария, раскинутый над овощами и фруктами. В конце концов Нектарий достал откуда-то швабру и поднял ею ткань, чтобы Прокопий смог проехать. По зонту застучали первые дождевые капли.
Цветок граната переродился в секции для будущих зерен. На прилавках тихо зреют персики и нектарины, нежнокожие дети июня. Вернее, не на прилавках, а на алтарях – легких, всем доступных божеств, имя которым – время, надежда, дождь.